nr 10 ss. 253–261 2020
ISSN 2083-5485 https://doi.org/10.34858/polilog.10.2020.332 © Copyright by Institute of Modern Languages of the Pomeranian University in Słupsk
Original research paper Received: 4.05.2020
Accepted: 28.05.2020
ФУНКЦИИ АБСУРДА В РЕЧЕВОЙ СФЕРЕ ПЕРСОНАЖЕЙ
(ВЛАДИМИР СОРОКИН ГОЛУБОЕ САЛО)
Ботагоз Байжигит ORCID: 0000-0001-5384-466X Казахский Национальный педагогический университет им. Абая Алматы, Казахстан bota_bs90@mail.ru Ключевые слова: абсурд, заумь, психоанализ, речевые нарушения, психические рас-стройства Данная работа посвящается нарушениям в речевой сфере персонажей рома-на Голубое сало Владимира Сорокирома-на. Персорома-нажи ромарома-на страдают психиче-скими расстройствами, которые явно проявляются в письменной и устной речи. Например, они нередко употребляют в своей речи слова или даже целые предло-жения, полностью состоящие из заглавных букв. Заглавные буквы используются в речи персонажей Сорокина для того, чтобы передать очень сильное эмоцио-нальное возбуждение, а также если герои хотят выделить значимость происхо-дящего (места, действия) или своих собственных слов. Способен ли ты понять простой и dis-активный баофа тела моего? Понимаешь ли ты, как мыслящая монада, что ближе ТЕБЯ у моего тела нет НИКОГО? Boris [Сорокин 1999: 10]. – Благородные ваны! – обратилась она ко всем. – Есть чистое предложение. Мы все, вершители проекта ГС-3, теперь, когда процесс плюс-директно пере-тек в фазу накопления, имеем полное L-право отдыхать не только бетонно, но и прозрачно. Я объявляю сегодняшний день ПЕРВЫМ ДНЕМ ПРОЗРАЧНОГО ОТДЫХА. Сейчас каждый из нас приготовит свой cocktail. Для того чтобы? Да! Выпить его со всеми вместе. А затем, рипс лаовай? Получить приз ВЫСШЕЙ ПРОЗРАЧНОСТИ за лучший напиток. Вы спросите – что это за приз? Справедли-вый вопрос, рипс. Проясню: ВЫСШАЯ ПРОЗРАЧНОСТЬ – исполнение любого желания победителя. Только одного, естественно. Согласны? [Сорокин 1999: 59]М.П. Марусенков в работе Абсурдопедия русской жизни Владимира Сороки-на, отмечает: […] Сорокин «моделирует язык будущего». Голубое сало открывается серией любовных писем, якобы написанных в 2068 году «биофилологом» Борисом Глогером. Специфический язык этих посланий можно рассматривать в качестве особой разновидности заумного языка, созданного Сорокиным в результате творческого преображения традиций русского авангардизма. Конститутивный для зауми эффект ускользания смысла возникает в Голубом сале за счет взаи-мопроникновения множества языковых и стилистических пластов [Марусенков 2010: 124]. Таким образов, можно отметить, что герой в своей заумной речи использу-ет несколько языков, а именно: китайский, английский, французский, русский языки. Обычно человек в своей речи использует иностранные слова для того, чтобы придать как бы элитарность высказываемому, для повышения ценности описания или предмета, о котором идет речь, или чтобы завуалировать непри-ятное слово или тему для разговора. Так, один из героев романа Борис Глогер использует китайский язык в качестве эвфемизмов, чтобы замаскировать не-цензурную лексику на русском языке: Кир – простой шагуа, без намека на L-гармонию, воткнувший свой тонкий цзу-анькунцы в модное GERO-KUNST. Дэйзи – лао бай син, попавшая из Пскова в питерскую ART-мей чуань. Она не в состоянии поддержать элементарный таньхуа и, как Rebecca из твоего любимого сериала, способна лишь повторять конец фразы собеседника, прикрывая гебефреническим хохотом свою глупость [Сорокин 1999: 8]. А чрезмерно частое использование неологизмов, по мнению Л.В. Сафроно-вой, говорит нам о шизофреническом расстройстве речи в целом. У индивида без тяжелых нарушений психики такие лингвистические ошибки (лингвистический хаос) очень редки и проявляются только в ситуации глубокой регрессии, порожденной острой тревогой. В намеренном же, педалированном производстве неологизмов, осознаваемом как художественный прием, оксюмо-ронность («стилистические ошибки») не выглядит как неожиданный прорыв вы-тесненного, а, скорее, похожа на адекватное отображение системных проявлений психотического мышления [Сафронова 2016: 7]. Если условно разделить всех сорокинских персонажей романа на три катего-рии, то можно определить степень проникновения иностранных слов в диалоги героев, а также поделить их на: 1) выходцы из Сибири разговаривают на истинном русском говоре и не исполь-зуют в своей речи никаких иностранных слов (2068г.); 2) новорусские – в их русской речи чрезмерное преобладание иностранных слов, преимущественно китайского происхождения, из-за чего язык стано-вится не совсем понятным для неподготовленного читателя (2068г.);
3) советские люди – их отличает умеренное употребление в речи иностранных слов (из английского и французского). Для персонажей Сорокина Сталина и Хрущева неиспользование иностран-ных слов в обычной жизни и в художествениностран-ных произведениях считается «странным» и не соответствующим нормам явлением. – И что в ней фальшивого, mon cher? – Сталин принялся кормить Хрущева. – Во-первых – на сто страниц ни одного итальянского слова. О французском язы-ке вообще речи не идет. Английские фразы встречаются, но крайне редко. Выходит, что все зеки говорят по-русски? Что за аррогантность? – Это странно, – рассматривал его лицо Сталин [Сорокин 1999: 161]. Сорокинские герои также используют оксюморон в своей речи, когда они не в силах передать словами, существующими в языке, свои внутренние пережива-ния и психическое состояние: коэффициент L-гармонии такого меню [Сорокин 1999: 6], биофилология, LOVEЛАГ, голубое сало, М- ревность. Использование окказионализмов также является особым приемом, который используют персо-нажи в данной работе. Л.В. Сафронова в своей статье Генезис насилия в психоа-налитическом и когнитивном аспектах указывает на причину чрезмерно часто-го употребления индивидуально авторских неологизмов: […] Это похоже на ментальный процесс, имеющий место при расщеплении со-знания, шизоидности (последней стадии обсессивного невроза), либо аутизме и мифомышлении в целом. Получается замкнутый круг, замкнутая композиция книги, «запертое» мышление, которое посылает сообщения преимущественно самому себе [Сафронова 1999: 5]. Также частое использование окказионализмов наблюдается и в создании ав-тором образа клона «Ахматова-2». Исходя из функционирования вышеуказан-ной биологической копии, так как прототипом данного клона является поэтесса Анна Ахматова, можно предположить, что клон унаследовал ее стиль использо-вания авторских неологизмов в своем творчестве. …Узнал великий Ленин-Сталин Про трех Ахматов, …С тех пор три Ахмата В Небесной Москве живут, В Невидимом Кремле живут, На Ленине-Сталине живут: Ахмат Гаптиев На рогах Ленина-Сталина живет, На шести рогах Ленина-Сталина живет… [Сорокин 1999: 36] Образ Анны Ахматовой появляется в другой главе произведения как героиня ААА.
– […] запри губищи мои стальными замками, посади на кол медный, заставь жрать порошок вредный, жги меня углями, бей батогами, запусти пчел в носовую полость, сошли в Чертову волость, за сисяры потныя подвесь, с кислым тестом за-месь, наголо обрей, белены рюмку налей, вервием задуши, на плахе топором обтеши, в смоле свари, а рублем не дари! [Сорокин 1999: 134] – Благослови, непричастная! ААА серьезно плюнула ей в лицо. – Без «Реквиема» твоего спать не ложусь! – радостно растерла дама плевок по лицу [Сорокин 1999: 142]. Проблемы в речи, когда человек непроизвольно повторяет или растягивает слоги и слова, современные психологи называют логофобией и неврозоподоб-ным заиканием. Если психологические проблемы, такие как логофобия, часто связаны с детскими травмами, которые пережил индивид, то неврозоподобное заикание возникает при органических патологиях головного мозга (здесь лого-фобия становится следствием заикания). Человек, страдающий данным синдро-мом, переживает внутреннее волнение, что его слова могут быть отвергнутыми, опасается насмешек, критики и другой негативной реакции со стороны социу-ма. У логофобов присутствует панический страх быть отвергнутым, и чтобы из-бежать разочарования, некоторые люди, страдающие этим видом фобий. пред-почитают одиночество [https://psymost.ru]. Речевые заикания и повторы являются одним из видов абсурда, часто ис-пользуемых и персонажами Владимира Сорокина. Указанные выше литератур-ные приемы, используемые автором в данном художественном произведении, являются формой изображения: динамики происходящего действия; вооду-шевленного состояния героя (ожидания чего-то очень значимого, волнительно-го), которым хочется скорее поделиться с собеседником; своего рода ударения в предложении, важного слова, в котором основная мысль выделяется повторе-нием слова, слога, буквы; психологического состояния, в котором сорокинские персонажи либо не уверены в себе, либо слишком самоуверенны. У одного из персонажей Борис Глогера в письмах своему собеседнику можно наблюдать множество речевых нарушений, таких как как заикание, что свиде-тельствует о его страхах и неуверенности в себе, страхе быть неуслышанным и непонятым, что в конечном итоге и случилось. Они размером с орла, их желтые глаззззззззза светятся в темноте [Сорокин 1999: 7]. В общем, внешне – все благоприятствует. Я молюсь каждые полчаса. И разрываю по шесть своих волос, чтобы удержать гексаграмму КУНЬ (исполнение). Пожелай же ГС-3 плюс-плюс-плюс директа и молись за проект по-русски. Целую тебя по алым частям. Boboboboboboboboboboboris [Сорокин 1999: 18].
С другой стороны, существуют клоны, которые не являются полноценными людьми, а лишь некими лабораторными опытами ученых в воссоздании копий великих умов прошлого. У клонов также наблюдаются речевые заикания, от них, в отличии от живых персонажей, создается впечатление как бы заевшей пластинки. Можно предположить, что оригиналы этих так называемых клонов также страдали разными психологическими расстройствами, часть из которых передались генетическим путем их копиям. Такое точно впечатление на немногочисленных прохожих произвели своим по-явлением Костомаров и Воскресенский; двое простолюдинов, студент и пожилая дама остановились, как вкопанные в землю столбы, столбы столбы столбы-с столбы, да, верстовые столбы, и с нескрываемым волнением проводили глазами удивительную пару до самого подъезда [Сорокин 1999: 19]. Без всякого недоумения на избитом оспой лице Мишка снял с господ их необыч-ную одежду и захромал наверх, быстро быстро быстро быстро быстро – доло-жить графу. Господа же, оставшись наедине, принялись самым решительным об-разом ощупывать-с ощупывать-с ощупывать-с друг друга [Сорокин 1999: 20]. Как отмечает Л.В. Сафронова, лексические повторы это своего рода терапия, которая помогает постепенному психотерапевтическому изживанию травмиру-ющего события путем его аффективно ослабленного повторения, приносящего удовольствие и разрядку [Сафронова 2016: 5]. Застревая на отдельных буквах или слогах и повторяя определенные слова, персонажи Сорокина как бы зани-мается саморегенерацией своего психологического состояния. Таким образом, с помощью речевых ошибок, которые воссоздает автор в дан-ном литературдан-ном произведении, можно понять сущность внутреннего мира, психологическое состояние, переживаемое героями романа. Иными словами, на первый взгляд бессмыслица в диалогах и письмах, которую использует автор в речевых характеристиках персонажей, имеет особое психотерапевтическое значение и затаенный смысл. С помощью диагностики речи можно определить и вид психических рас-стройств, которыми страдают персонажи данного романа. У биофилолога Глогера, например, «разбросанная и рассеянная речь»: Сегодня на ночь – прижигание по-старому плюс жир ящерицы да-бйид. Масло ба-сам доехало, слава Космосу. «Пять хороших» тоже целы. Вспомнил: «Жаж-да, совокупление, бессонница, хождение, сидение, переживания – все, что может вызвать волнение мочи, запрещается». Жаль, ночью некому будет подержать кув-шин [Сорокин 1999: 3]. Как правило, это признаки последней стадии обсессивного невроза. С помо-щью лексических повторов и застреваний персонаж как бы пытается перебо-роть свои душевные потрясения. Персонажам Сталина и Хрущева также можно диагностировать психические расстройства, которые можно определить по их речи в романе.
Смех этот был особенным, не похожим ни на какой другой. По плечам Сталина прошла судорога, красивая голова его дернулась, Сталин резко откинулся назад, на спинку стула, с шипением втянул сквозь сжатые зубы воздух и так же стремительно дернулся вперед с невероятным звуком, напоминающим рев морского котика; затем опять откинулся назад, всосал воздух и заревел; раскачивания его стали убыстряться, звук рева укорачивался, становясь все более отрывистым, переходя в род хрюканья; вдруг тело его забилось между столом и спинкой стула, хрюканье перешло в нестер-пимый, потрясающий сердца визг, Сталин словно окостенел в сильнейшей судороге; все тело вибрировало мельчайшей вибрацией, голова постепенно откинулась назад, сильно побледневшее лицо с выпученными глазами уставилось в низкий сводчатый потолок, и из широко раскрытого рта вождя вырвался нечеловеческий крик: – Ясауууух пашооооо!!! [Сорокин 1999: 123] В данном примере – странное сочетание букв, издаваемых Сталиным. М. Пав-ловец отмечает, что подобного рода звуки Сорокинские персонажи издают для разрушения инерции восприятия. Для начала погружают читателя в привычный мир, после чего в этот мир врывается либо сцена немотивированного чудовищ-ного насилия, либо такого вида заумь, когда сам язык приобретает странные шокирующие формы, и мы не понимаем, с чем имеем дело. Это и заставляет посмотреть на все другими глазами. Так же исследователь предполагает, что это такой абсурд, который помогает выйти из абсурдной ситуации [Агеносов, Коля-дич, Трубина и др.: 348]. С точки зрения психопатологии издаваемые Сталиным звуки можно опреде-лить, как описание эпилептического припадка. К этому выводу можно прийти не только из-за странного нечеловеческого крика, сколько из-за состояния персо-нажа, предшествующего изданию этого звука. В указанном выше примере, сце-на обморока, Сталисце-на сце-напомисце-нает припадок страдающего эпилепсией человека [Сафронова 2016: 7]. По диалогам Хрущева также можно заметить некие психологические на-рушения, которыми страдает данный персонаж. Во-первых, это каннибализм, которым «страдает» герой, имеет свою особую симптоматику. Каннибализм может быть вынужденным, либо традиционным, присущим определенным на-родам, но Хрущев-персонаж страдает иной формой данного психологического расстройства, а именно маниакальным каннибализмом. Оправдывая свою лю-бовь к изысканной еде, приготовленной из человеческой плоти, Хрущев воспри-нимает каннибализм как прикосновение к чему-либо великому, получая от этого эстетское удовольствие. Вмиг перед Сталиным и Хрущевым были поставлены кастрюли с кипящим олив-ковым маслом и нехотя булькающим расплавленным сыром, тарелки со специями и с мелко нарезанной человечиной. Хрущев воткнул спицу в кровавый кусок, быстро обжарил его в масле, затем посыпал свежемолотым перцем, обмакнул в сыр, отправил в рот и сразу же запил добрым глотком ледяного «Château Rieussec». Сталин выбрал небольшой кусочек че-ловеческой вырезки […] поднес к губам и попробовал [Сорокин 1999: 151].
Помимо каннибализма у сорокинского графа Хрущева есть и явные при-знаки садизма, что несовместимо с его непереносимостью к виду крови. Он мучает людей и получает от этого неописуемый восторг, при этом оставаясь полностью невозмутимым к страданиям жертвы. – Кто этот парень? – спросил Сталин, раскуривая потухшую сигару. – Актер из моей труппы. – Плохой? – Великолепный. Лучший Гамлет и лучший князь Мышкин Москвы. Я никогда так не плакал и не смеялся... Мейерхольд все тянул его к себе… – И... за что же ты его? – В смысле? – Ну, за что ты его пытаешь? – Сталин с наслаждением выпустил сигарный дым. – Я никогда не пытаю за что-то, Иосиф. Я говорил тебе. И не раз… …Юноша дико закричал. – Да ведь не больно еще, чего ты вопишь? – с сосредоточенным лицом налег на рукоятку граф [Сорокин 1999: 147]. Одним из основных персонажей последней части романа В. Сорокина Го-лубое сало является Адольф Гитлер. Этот персонаж так же, как и другие от-меченные выше персонажи, страдает определенными психологическими рас-стройствами, одним из которых является педофилия. Персонаж воспринимает детей Иосифа Сталина как своих, утверждая это на словах, но испытывает к несовершеннолетней дочке вождя сосем не отцовское влечение сексуального характера. – Бог мой! – воскликнул Гитлер, заметив Весту. – Это твоя дочь, несравненная Веста? Разрази меня гром! Я видел ее еще ребенком! – Я тоже, – улыбался Сталин. – Весточка и сейчас ребенок, – сказала Надежда. Русская красота! Настоящая русская красота! – Гитлер поцеловал руку Весты. – Невероятно! Будь у меня такая дочь, я забыл бы про политику […]– Бог не дал мне детей, но наградил способностью любить детей моих друзей, как своих. Пока вы здесь, вы все мои дети, помните это! [Сорокин 1999: 190] Как отмечает А.А. Ткаченко, такого рода сексуальные влечения являются нарушением когнитивной стадии возбуждения. Он выделяет отдельные на-правления когнитивных искажений. Анализируя результаты нейроанатоми-ческого МРТ шкалы К.М. Bumby можно сделать выводы, что особенности данного психологического расстройства, характерны для спектра обсессив-но-компульсивных расстройств [Ткаченко, Каменсков, Демидова 2017: 65]. – Иосиф, я хочу твою дочь, – произнес Гитлер. […] Гитлер порывисто подошел к Весте, взял ее лицо в руки и мучительно поце-ловал в губы […] Гитлер подхватил ее за не очень тонкую полудетскую талию […] схватил Весту за руку и потащил к дверям.
Спотыкаясь, она спешила за ним, как девочка за разгневанным отцом [Сорокин 1999: 203]. Таким образом, причиной сексуального насилия, совершенного Гитлером в отношении Весты, можно назвать обсессивно-компульсивное психическое расстройство, которым страдает данный персонаж. Исходя из ряда приведенных примеров и их анализа, можно сделать выводы, что многие персонажи романа В. Сорокина Голубое сало страдают психическими расстройствами; можно диагностировать целый ряд психических расстройств, которыми они «больны»; опираясь прежде всего на их речевые характеристики. Библиография Агеносов В.В., Колядич Т.М., Трубина Л.А. и др., 2005, Русская проза конца XX века. Учебное пособие для студентов высших учебных заведений, ред. Т.М. Колядич, Москва. Марусенков М.П., 2010, Абсурдистские тенденции в творчестве В.Г. Сорокина. Ав-тореферат диссертации канд. филол. наук, Москва. Сафронова Л.В., 2016, Генезис насилия в психоаналитическом и когнитивном аспек-тах (на материале романа В. Сорокина «Голубое сало»), «Russian literature», Vol. 82, pp. 49–66. Сафронова Л.В., 2017, Психосемиотика эмигрантского романа-травелога, [w:]
Ję-zyk i tekst w uję ciu strukturalnym i funkcjonalnym. Księga jubileuszowa dedykowana Profesorowi Aleksandrowi Kiklewiczowi z okazji 60. urodzin, red. A. Dudziak, J.
Orze-chowska, Olsztyn, s. 369–381. Сорокин В., 1999, Голубое сало. Роман, Москва. Ткаченко А.А., Каменсков М.Ю., Демидова Л.Ю. 2017, Современная диагностика расстройств сексуального предпочтения (международный опыт), «Российский психиатрический журнал», c. 60–69. https://psymost.ru (20.05.2020). Transliteration
Agenosov V.V., Kolâdič T.M., Trubina L.A. i dr., 2005, Russkaâ proza konca XX veka.
Učebnoe posobie dlâ studentov vysših učebnyh zavedenij, red. T.M. Kolâdič, Moskva.
Marusenkov M.P., 2010, Absurdistskie tendencii v tvorčestve V.G. Sorokina. Avtoreferat
dissertacii kand. fi lol. nauk, Moskva.
Safronova L.V., 2016, Genezis nasiliâ v psihoanalitičeskom i kognitivnom aspektah (na
materiale romana V. Sorokina «Goluboe salo»), «Russian literature», Vol. 82, pp. 49–
66.
Safronova L.V., 2017, Psihosemiotika èmigrantskogo romana-traveloga, [w:] Język i tekst
w uję ciu strukturalnym i funkcjonalnym. Księga jubileuszowa dedykowana Profesoro-wi AleksandroProfesoro-wi KikleProfesoro-wiczoProfesoro-wi z okazji 60. urodzin, red. A. Dudziak, J. Orzechowska,
Sorokin V., 1999, Goluboe salo. Roman, Moskva.
Tkačenko A.A., Kamenskov M.Û., Demidova L.Û. 2017, Sovremennaâ diagnostika
rasstrojstv seksualʹnogo predpočteniâ (meždunarodnyj opyt), «Rossijskij psihiatričeskij
žurnal», c. 60–69.
Summary
Function of the Absurd in the Speech Sphere of Characters (Vladimir Sorokin Голубое сало)
This work is devoted to violations in the speech sphere of the characters in the novel
Голубое сало by Vladimir Sorokin. The characters of the novel suff er from mental
disorders, which are manifested in their letters and dialogues. V. Sorokin uses obvious grammatical errors in Chinese characters, Chinese in Cyrillic (since one of the main characters does not accept Russian language), German, French, English (English in Cyrillic, or contamination of English and Russian within one lexeme) ), occasion-al words, repetitions, speech “stuttering”, specifi c use of numeroccasion-als, lack of speech symmetry in sentences, etc. The absurdity of the characters’ speech has some hidden meaning, refl ecting the subconscious experiences and mental states (including mental deviations) of the characters.
