Концептосфера и дискурс в русскоязычной поэзии Грузии

ISSN 2083-5485

© Copyright by Institute of Modern Languages of the Pomeranian University in Słupsk

Original research paper Received:

Accepted: 25.10.2016 20.03.2017

КОНЦЕПТОСФЕРА И ДИСКУРС

В РУССКОЯЗЫЧНОЙ ПОЭЗИИ ГРУЗИИ

Татьяна Мегрелишвили Грузинский технический университет Тбилиси, Грузия tatamegre@gmail.com Ключевые слова: русскоязычная поэзия Грузии, постсоветское пространство, культурный концепт, симулякр, постмодерность Распад СССР привел не только к переменам на политической карте мира, но и к изменению параметров сформировавшегося еще в период Петербург-ской империи культурного пространства. На обломках этого пространства на рубеже двух последних столетий начались сложные и неоднозначные процес-сы, связанные в том числе и с творчеством на русском языке, что закономерно вызвало пристальный интерес ученых. Творчество на русском языке на данном этапе разделяется как бы на три потока: с одной стороны, это литературное творчество на русском языке авторов – выходцев из б. СССР и ныне прожива-ющих в различных регионах Западной Европы и Северной Америки; с другой стороны, явление наблюдается на территории тех государств постсоветского пространства, где в силу различных исторических причин постоянно прожива-ло (и проживает) многочисленное русскоговорящее население, а показателем языковой ситуации является развитый билингвизм с языковой парой «государ-ственный язык – русский язык». Эти два потока образуют современную рус-скоязычную литературу1_{. Кроме того, в современной России развивается} соб-ственно магистральная русская литература. ——————— 1 _{Русскоязычной литературе как части современного литературного процесса посвящен} справочник, изданный С.И. Чуприниным (Чупринин С.И. Зарубежье: русская литература сегодня: [словарь], М.: Время, 2008, 782 с.). В нем, в частности, указан ряд имен предста-вителей современного русскоязычного литературного Тбилиси. Автор данного словаря понимает процессы, происходящие в русскоязычном спектре творчества как составляю-щие русской литературы. Данное утверждение, вытекающее из содержания словаря, ка-жется несколько обобщенным, в то время как не все описанные автором литературные яв-ления развиваются по единой модели. nr 7 ss. 177-188 2017

Можно утверждать, что в современной культуре наблюдается процесс рас-ширения творчества на русском языке, разделения его на несколько потоков, что невольно воскрешает в памяти известные процессы 1920-х годов, когда до того момента единая русская литература распалась на два неравнозначных по-тока – «материковую» литературу, развивавшуюся на исторической родине, и «островную», развивавшуюся в эмиграции. Современные процессы мало по-хожи на события столетней давности, но в одном типологическое родство про-слеживается: русский язык становится языком творчества для авторов, прожи-вающих за пределами России. Одним из составляющих этого поистине глобального процесса явился бур-ный всплеск деятельности русскоязычной литературной диаспоры – специфи-ческого явления культурного репертуара в современной Грузии, где фиксирует-ся культурное явление, которое следует называть современной русскоязычной литературой Тбилиси, потому что Тбилиси стал очагом ее локализации [Мегрелишвили 2010; 2012a]. Однако сам процесс творчества на русском языке в Грузии не является чем-то принципиально новым для культурного репертуа-ра Грузии. История возникновения русскоязычной литературы2 _{в Грузии уходит корнями} в XIX столетие и включает различные этапы своего формирования и развития. У ее истоков высвечиваются имена классиков грузинской литературы, в творче-ском наследии которых обнаруживаются не только русскоязычные вкрапления [Модебадзе 2007: 508-516], но и написанные на русском языке очерки, эссе и даже стихотворения. К началу ХХ столетия меняется социокультурная ситуа-ция, и в период 1919-1921 гг. Тбилиси в силу экстралитературоведческих факто-ров становится центром формифакто-рования собственно русскоязычной литературы Грузии [Мегрелишвили 2012a; 2008a]. Авторами «творческого продукта» на рус-ском языке становятся представители полиэтнического населения города. В начале прошлого века в Тбилиси на русском языке было издано более 70 печатных изда-ний, функционировало несколько литературных объединеизда-ний, в том числе «410_» (К. Зданевич, А. Крученых и др.), творили такие поэты, как И. Терентьев, С. Ра-фалович, А. Чачиков (Чачикашвили), прозаик А. Антоновская и т.д [Мегрели-швили, Модебадзе 2008; Мегрелишвили 2008a]. Судьбы этих деятелей культуры сложились по-разному, но именно с ними связано начало полноформатного про-цесса развития оригинального творчества тбилисских русскоязычных поэтов ——————— 2 _{Термин «русскоязычная литература» обозначает литературу, создающуюся вне пределов} русской культуры авторами, которые не являются этническими русскими, выросли вне рамок русской культуры, но пишут при этом на русском языке. У таких авторов часто от-мечается художественный билингвизм, а их русскоязычные тексты репрезентируют знаки родной для них культуры. Данное явление наблюдается на территории постсоветского пространства, а также в странах, где можно встретить компактно проживающие общины выходцев из б. СССР. К русскоязычной литературе не следует относить литературу рус-ской эмиграции и литературу русских диаспор, проживающих за пределами России. Во-прос об особенностях русскоязычной литературы требует глубокого изучения и находится на сегодня в стадии исследования.

и прозаиков. В советский период писавших по-русски авторов объединяла рус-скоязычная секция Союза писателей Грузии. Как видим, на протяжении XIX-XX вв. культурный репертуар Грузии харак-теризуется наличием как русскоязычных текстов в корпусе классической гру-зинской литературы, так и появлением собственно русскоязычных авторов, и процесс этот бурно развивался в ХХ столетии. Поэтому не кажется необыч-ной и ситуация, сформировавшаяся после 1991 г. Осенью 1991 года в Тбилиси, в разгар бурных политических процессов, в цен-тре города, в здании бывшего Дворянского собрания, называвшегося в советскую эпоху Домом офицеров, стали собираться молодые люди, занимающиеся литера-турными практиками на русском языке. Вскоре усилиями профессора Тбилисского гос. университета, поэта К.С. Герасимова образовалась поэтическая студия «Обитаемый остров», в которую вошли эти молодые люди. Параллельно в зда-нии музея А.О. Смирновой-Россет тот же проф. Герасимов создал объединения литераторов, которое назвали «Арион» [Мегрелишвили 2012a]. Вот с этих двух объединений и началась современная русскоязычная литература Грузии. Студия «Обитаемый остров» воспринималась всеми ее участниками сквозь романтическую призму давнего аналога – «Цеха поэтов» Гумилева, да и атмо-сфера революционного Тбилиси способствовала формированию в сознании всех участников студии прямой аналогии с контекстом модернизма. Эмоций добавляло пьянящее ощущение свободы. И свобода была главным, что отлича-ло «Обитаемый остров» и «Арион», – свобода творческого эксперимента, творческих поисков, смелых суждений. Все участники обоих объединений резко критиковали социалистический реализм за иллюзию «последней истины», гиперсоциальность, несвободу язы-кового плана и провозглашали в противовес всему этому увлекательную игру с гипер-феноменами, образованными в их сознании на почве общего для всех увлечения модернизмом (грузинским, русским, французским), а также новыми красочными элементами революционной действительности, по ходу игры раз-облачая симулякры тоталитарной идеологии, ее семантическую пустоту. Студия и объединение «Арион» стали важнейшим компенсаторным факто-ром, помогавшим выживать в ужасающих для неподготовленных горожан усло-виях: в какой-то момент в Грузии 1991 г. разом отключили постоянную подачу электроэнергии, паровое отопления, горячую воду; в хлебных магазинах появи-лись страшные ночные очереди; продуктов не было; на улицах царил хаос, гра-бежи, с наступлением темноты город оглашали выстрелы. В студии сразу выделились яркие молодые дарования, и на какой-то период ее лицо стало ассоциироваться с именами молодых поэтов Е. Квиркелия, Д. Гагуа, К. Кикнадзе, Н. Гвелесиани, С. Арменян – все они были студентами филологического факультета ТГУ им. Ив. Джавахишвили. Однако в силу экстра-литературоведческих причин через некоторое время «Обитаемый остров» пре-кратил свое существование: большинство его членов в период 1993-1995 годов по экономическим причинам покинуло Грузию, и теперь они граждане Израиля, США и России. Только несколько человек, в частности Н. Гвелесиани и С. Ар-менян, осталось в Грузии. Сегодня они часть русскоязычного литературного

Тбилиси. А вот «Арион» разросся, возникли и другие организации [Мегрели-швили 2011a; 2011б]. Языком творчества современной русскоязычной литературной диаспоры Гру-зии является русский язык. При этом сами авторы, составляющие русскоязыч-ную литературу Грузии, не идентичны по своей этнической принадлежности. Среди них процент этнических русских сравнительно невелик: в большинстве своем это этнические грузины, армяне или потомки смешанных браков. У мно-гих в прошлом русскоязычное образование, но это не постоянный показатель. Как правило, все представители этой общности вне зависимости от этнической принадлежности владеют грузинским языком в повседневной жизни. Среди ав-торов такие, кто получил образование на грузинском языке, а пишет на двух языках – русском и грузинском, используя оба языка в своем творчестве (Ника Гомелаури, Гугули Кебурия, др.). Всех их объединяет язык творчества и жизнь в пространстве культуры Грузии. Литературный процесс на русском языке в Гру-зии развивается многожанрово и многопланово, однако наибольшее количество произведении составляет корпус стихов. Дать четкое и однозначное определение, принадлежит ли современная рус-скоязычная литература Грузии [Мегрелишвили 2012a] к собственно русской литературе или нет, трудно, во-первых, потому, что само это явление, сформи-ровавшись, развивается и не успело отстояться и застыть для научных дефи-ниций; во-вторых, потому, что такое определение может быть результатом большого исследования, а не наоборот. И самое важное: наблюдая сам факт со-временной русскоязычной литературы Грузии, следует констатировать, что описание и исследование этого явления во всей сложности и многоликости ху-дожественных процессов требует интердисциплинарных подходов, которые позволяют пролить свет на некоторые вопросы, требующие своего описания и осмысления в первую очередь. В соответствующих трудах [Мегрелишвили 2012a; 2012б; 2011a; 2011б; 2010; 2008a; 2008б] были рассмотрены следующие проблемы и вопросы, возникаю-щие при описании и осмыслении русскоязычной литературы Грузии: – Какова диалектика данного явления в культурной реальности Грузии на рубеже тысячелетий? – Каковы общие закономерности указанного явления с позиций сегодняш-него дня? – К какой культурной парадигме следует отнести русскоязычную литерату-ру Глитерату-рузии? – Как могут быть описаны модели самоидентификации и саморефлексии в поэзии русскоязычного литературного Тбилиси? Без ответов на эти вопросы дальнейшее изучение явления не представлялось возможным. К настоящему моменту, в основном, уже определилась методология и основ-ные параметры исследования литературных процессов на русском языке, бази-рующаяся на сопоставлении указанных процессов с ведущими тенденциями развития современной русской литературы. Однако есть основание утверждать, что в случае с современной русскоязычной литературой Грузии мы сталкиваемся

с особой моделью развития, отличной от других подобных моделей3_, развиваю-щихся в культурном пространстве, именуемом русским миром. На сегодня в литературном мире Тбилиси сложилась интересная ситуация: литературное творчество на русском языке существует, в русскоязычной перио-дике, наряду с опытными авторами, довольно часто возникают новые имена – литературный процесс движется и обретает все более многожанровый характер. Однако изменившиеся социокультурные условия накладывают на него особый отпечаток, придавая всему явлению специфическую окраску. Читательская аудитория у авторов, пишущих на русском языке, практически отсутствует. Этот фактор представляется частью более широкого явления совре-менной действительности – снижения интереса к литературе в рейтинге приори-тетов современного человека. Кроме того, немалую роль в этом процессе играет общая ситуация на книжном рынке Грузии, где на сегодня функционируют только коммерческие издательства и издание книги дорогостоящее дело. Выходят два русскоязычных периодических издания: художественный альманах «На холмах Грузии» (гл. редактор М. Айдинов) и гламурный журнал «Русский клуб» (гл. ре-дактор А. Сватиков). В интернет-версии существует литературно-художественный журнал «АБГ» (ред. А. Шахназарова, М. Ляшенко). Но эти издания не вполне от-ражают все стороны литературного процесса, да и произведения, публикуемые на их страницах, по своему, если можно так выразиться, литературному качеству, неоднозначны. Практически все сборники художественных произведений русско-язычных литераторов Грузии издаются малыми тиражами на деньги самих авто-ров, а их печатные экземпляры авторы раздаривают своим знакомым – коммер-ческая реализация отсутствует. Действуют несколько литературных объединений; самые крупные из них – «Арион», ныне руководимый М.Ю. Айдиновым, и «МолотОк (О.К.)», создан-ный в 2005 году и руководимый А. Шахназаровой и М. Ляшенко. По форме за-седания «Ариона» напоминают литературные салоны: там читают новые про-изведения, слушают тематические доклады по литературоведению, культурологии, философии. Членами этого объединения являются многие яр-кие фигуры современного русскоязычного литературного Тбилиси: Н. Селез-нева, Е. Джапаридзе, И. Кескюлль, Р. Финн, М. Ламар, Е. Черняева и другие. «МолотОк» (Молодежное объединение литераторов, обитающих в Тбилиси о’кей) по форме чем-то напоминает «Цех поэтов» Гумилева и занимает ту ни-шу, которая освободилась после прекращения функционирования студии «Обитаемый остров». Участники объединения «МолотОк (О.К.)» явно устрем-лены к «левым» экспериментам в поэзии. Функционирует Ассоциация литераторов и работников культуры «Новый со-временник», руководимая В. Саришвили, в которую входят Л. Орагвелидзе, И. Па-рошина, А. Григоренц и др. Кроме этих объединений, существуют авторы, кото-рые не принадлежат к какому-либо объединению, но при этом их творчество весьма заметно. Это, в первую очередь, И. Кулишова, Д. Мониава, Н. Гвелесиани. ——————— 3 _{Речь идет, к примеру, о процессах творчества на русском языке, наблюдающихся в} совре-менной Украине, Беларуси, Эстонии, Армении и т.д.

Так или иначе, рубеж тысячелетия провел четкую границу в сфере художе-ственного дискурса в русскоязычной литературе Грузии: на сегодня можно утверждать, что художественная парадигма прошлого века уступила место иной, складывающейся на наших глазах парадигме. Эта художественная парадигма формируется как отражение новых мировоззренческих установок, иного взгляда на мир, который все чаще проявляет себя в личности творца. И если пытаться определить тип художественного видения современной русскоязычной поэзии Грузии 2010-х годов, то главным в ней следует признать центральную методоло-гическую установку на интерпретацию культурного дискурса как семиотическо-го процесса, реализующесемиотическо-гося в различных видах дискурсивных практик. Одна из характерных особенностей современной русскоязычной поэзии Грузии – создание в текстах метафизической реальности, которая отсылает не к чему-то стоящему за знаками реального мира, а к другим знакам, в которых мыслится скорее совокупная реальность христианской культуры [Мегрели-швили 2011a: 569]. Еще одной особенностью новой художественной парадиг-мы русскоязычной поэзии Тбилиси стал отказ от веры в метарассказы, симуля-ции общего делания жизни в пользу независимости и свободы личной самореализации. Общество недавнего прошлого было одержимо идеей общно-сти, приматом коллективного над индивидуальным. Индивидуализм осуждался как тягчайший грех. Общественное ставилось выше личного. В текстах же ав-торов русскоязычной поэзии Тбилиси наблюдается тенденция к реабилитации права личности на индивидуальную жизнь [Мегрелишвили 2011a: 132]. Уход в пространство индивидуального особенно характерен для нового поко-ления русскоязычных поэтов Грузии. В большинстве своем это молодые люди чуть старше 35 лет, с высшим образованием, иногда полученным за границей в престижных вузах (к примеру, И. Кескюлль4_{, Д. Мониава}5_{). Практически все} они успешно работают по основной специальности, и их социальная судьба скла-дывается благополучно. Поэзия для многих из них – способ концептуализации мира, в котором четко отмечается примат индивидуального над общественным. Для прояснения вопроса о природе культурной принадлежности творческо-го продукта современной русскоязычной литературы Грузии наиболее продук-тивным оказался метод анализа взаимоотношений концептов художественной картины мира и дискурса, позволивший выявить и описать модели самоиден-тификации и саморефлексии в современной русскоязычной литературе Грузии [Мегрелишвили 2012a]. Одним из центральных культурных концептов6 _{поэзии современного} русско-язычного Тбилиси является концепт Россия. Этот концепт претерпевает слож-——————— 4 _{К примеру, И. Кесскюлль (псевдоним Ирины Багдониене) имеет два высших образования:} по первому образованию кандидат филологических наук, выпускница филологического факультета Тбилисского государственного университета им. Ив. Джавахишвили, по вто-рому – теолог, окончивший Американский университет в Австрии. 5 _{Д. Мониава выпускник Литературного университета им. М. Горького.} 6 _{Термин «концепт» рассматривается в различных областях гуманитарного знания. Изучая} концепт в рамках лингвоконцептологии, исследователи определяют его как «единицу кол-лективного знания/сознания (отправляющую к высшим духовным ценностям), имеющую языковое выражение и отмеченную этнокультурной спецификой» [Воркачев 2002].

ную трансформацию в каждом индивидуальном творческом сознании. Общим же полем для всех является восприятие этого концепта сквозь призму новых межкультурных дискурсивных практик. Лиана Корчевская писать начала с конца 1990-х годов, хотя по возрасту при-надлежит к поколению, чья молодость пришлась на 1950-е годы, представитель той группы русскоязычного литературного Тбилиси, для кого стихосложение ста-ло компенсацией экзистенциальной травмы, особенно остро переживаемой стар-шим поколением. Перед нами представитель так называемой «наивной поэзии», которая составляет как бы низший пласт метатекста русскоязычной поэзии Гру-зии. В стихотворении Россиюшка [“На холмах Грузии” 2009: 23] чувствуется ост-рая ностальгия, тоска по утраченной России («Все снегами запорошено,/Не найти к тебе дорог»). Утрата связана с новыми реалиями, усугубляющими трудность возможного обретения утраченного («Обагренны кровью ночки/На моем стоят пу-ти»). При этом вся тональность текстов указывает на то, что автору Россия мила, более того, автор прямо называет себя «заблудившейся дочкой» России. А вот в мировосприятии Ирены Кесскюль (Ирина Багдониене), представи-теля молодого поколения русскоязычных литераторов Грузии, чье творчество началось в начале 1990-х годов, концепт Россия наполняется радикально иным, чем у Корчевской, содержанием и обнажает родственность автору семиотиче-ских знаков русской классической культуры XIX – начала ХХ вв. Стихотворение о России Мой Петербург [Кесскюлль 2009: 42] написано от имени лирического героя, а не героини, что вообще не характерно для И. Кескюлль. Личность этого героя закодирована в тексте. Он петербуржец («Мой Вифлием»), более того – личность, как бы символично вписанная в петербургский текст русской культу-ры, часть петербургского мифа. Учитывая биполярность отображенных состав-ляющих петербургского мифа, на которых и построено стихотворение, можно предположить, что этим лирическим героем может быть Достоевский (Трущоб зловонная утроба; град увечных» «мой призрак вечный» – призрачный Петер-——————— В лингвокультурологии концепт понимается как феномен, который заключает в себе и опыт постижения мира отдельным человеком, и тот глубинный блок знаний и представ-лений о действительности, о конкретном ее явлении, который был накоплен обществом. Ю.С. Степанов определяет концепт следующим образом: «…это как бы сгусток культуры в сознании человека; то, в виде чего культура входит в ментальный мир человека» [Степа-нов 1997: 53].Литературный концепт, как и любой другой, является ментальным образо-ванием, отражая «совокупность представлений, понятий, мыслительных структур, способ восприятия мира…» [Гуревич 2007: 365]. Понятие менталитета, как правило, соотносят с особенностями мировосприятия некой общности людей, с коллективными представ-лениями; чаще всего народа, нации, общества определенного периода (менталитет рус-ских, французов и т.д., менталитет советских людей, менталитет крестьянства и т. д.). Менталитет нередко противопоставляется рациональной мыслительной деятельности и идеологии как «сфера неотрефлексированной, стихийно развивающейся мысли, не отделенной от эмоций, привычек, приемов сознания» [Большакова 2004: 251]. Однако, скорее всего, он включает в себя обе составляющие. Менталитет, проявляясь непосред-ственно в сфере мысли, способе мышления, сказывается также на поведении людей и, как отмечает Е.Фарыно, на «языковых концептуализациях» [Фарыно 2000: 234.].

бург Белых ночей и Бедных людей, а возможно и Идиота Достоевского). Перед нами симулятивная реальность Петербурга, пропущенная сквозь призму созна-ния тбилисского автора, ощущающего «петербургский текст» русской литерату-ры как «свое», а не «чужое». Игра личными и притяжательными местоимениями Я – мой, мы – наш выглядит не антитетичным, а сопрягающим звеном между ав-тором и всеми реалиями Петербурга, описанными очень подробно. Одновре-менно игра местоимениями когнитивно отсылает читателя к Дару В. Набокова, где присутствует тот же прием игры местоимениями с целью идентификации героя с важнейшей для него личностью отца, утраченного навсегда и обретае-мого только в духовном пространстве творчества. Для И. Кесскюль «петер-бургский текст» русской культуры часть индивидуальной картины мира – ее важнейший компонент. И еще одно стихотворение того же автора – Петербургская симфония [Кес-скюлль 2009: 51]. Здесь четко прослеживается целый ряд интертекстуальных ас-социаций, несущих в тексте важнейшую нагрузку: во-первых, стихотворение имеет цитатную природу и построено на знаках модернистской культуры эпохи Серебряного века русской литературы, образ которой воссоздается штрихами, что создает «эффект припоминания», к которому стремится автор. Во втором ка-трене четко просматривается волошинский «интертекст наоборот»: сонеты, точ-нее, венок сонетов Corona astralis, становятся претекстом произведения Кескюлль, что видно при сопоставлении эпитетов: «ледяной расцвет» – у Во-лошина «В багровой тьме закатов незакатных»; «На костер из сонетов взойти обнаженной» – ср. у Волошина: «клубы огня, мятущийся пожар/ Вселенских бурь блуждающие светы», и его же «Себя покорно предавая сжечь,/ Ты в скорб-ный дол сошла с высот слепою,/ Нам темной было суждено судьбою/ С тобою на престол мучений лечь». Финал «Только пусто теперь в декадентских аллеях,/ Пепел застит глаза. И колонну Растрелли./ О чужие уста современных Орфеев,/ Повторите опять то, что мы не допели!..» коннотативно соотносится с волошин-ским «Мы беглецы, и сзади наша Троя,/ И зарево нам парус багрянит». Перед нами виртуальное путешествие современного автора «по свиткам троп» – оно же проекция поэтических судеб начала ХХ века на современность, обнаружение типологического их родства при внешней разнице исторических реалий – слом старой культуры и существование на ее обломках. И для полноты картины стихотворение Д. Лоскутова, представителя, молодеж-ного, если можно так выразиться, левого крыла литературного Тбилиси. В стихо-творении Эх, Расея, Расея, рассей же [Кесскюлль 2009: 37] прослеживаются ассо-циации с произведениями русских поэтов-эмигрантов ХХ столетия, мотивы Г. Иванова («Россия счастье. Россия свет,/ А может быть, России вовсе нет…») и В. Набокова («Отвяжись, я тебя умоляю…») и многих других. Одновременно в стихотворении выявляется отличительная особенность Д. Лоскутова как поэта – выраженный гражданственный пафос, что не так уж часто встречается сегодня в поэзии, и не только русскоязычной поэзии Тбилиси. Таким образом, концепт Россия в поэтических текстах русскоязычного лите-ратурного Тбилиси обретает следующее наполнение: далекая историческая ро-дина, на которую никак не может вернуться заблудившееся дитя; пространство

культурной памяти; символ великой русской культуры, хронотопом которой ста-новится Петербург XIX столетия. Одним из центральных концептов художественной картины мира русскоязыч-ной поэзии Грузии является концепт Тбилиси, который в текстах выполняет функцию хронотопа современной эпохи. Надо сказать, что город действительно является символом изменений, произошедших в Грузии за последние 25 лет, и ле-топись этих изменений запечатлена в том числе в текстах русскоязычных поэтов. В центре поэтического мира поэта Вл. Саришвили, начавшего свою литера-турную деятельность еще в середине 1980-х годов, стоят город и лирический ге-рой-горожанин. Эти два центра его лирики переплетены неразрывно и служат автору маркерами пространства и времени, которые в лирике Вл. Саришвили плотно связаны. Город представлен не просто географическим пространством, а живым перекрестком времен, ментальностей и культур. В своих стихах Вл. Са-ришвили предстает поэтом, в чьем творчестве эпохи, попеременно сменявшие друг друга на глазах лирического героя – участника жизни города, нашли свое выражение и художественную запечатленность. В этом смысле показательно стихотворение Вл. Саришвили Полководец и бабочки [Саришвили 2011: 78]. Написанное легким языком, шуточное по своей интонации, стихотворение, построено на антитезе «эпоха Помпея – “пару тысяч лет спустя”». Эпоха Помпея оставила живые знаки на земле Грузии не только в виде дороги, которая сегодня проходит в городской черте Тбилиси, но и в виде остатков построенного солда-тами Помпея моста через реку Мтквари (русск. Кура), которые можно осмотреть при въезде во Мцхета – древнюю столицу Грузии, а ныне небольшой город- -спутник Тбилиси. В стихотворении антитеза выполняет функцию своеобразно-го моста времен. Сопоставление древнеримскосвоеобразно-го «полководца» Помпея, велико-го героя истории, и «филолога Володи», «маленьковелико-го человека», рядововелико-го тби-лиссца, чрезвычайно значимо: в этой антитезе автор – всезнающая фигура в тексте – выстраивает свой мост сквозь время. Отсюда так подробно описана си-туация на бивуаке («Сам Помпей в плаще широком, сидя ночью на привале, слу-шал сальный анекдот»), авторское знание о возлюбленной Помпея, которую он оставляет, будущая борьба с Цезарем и победа последнего над двумя другими три-умвирами в борьбе за власть над Римом. Величие прошлого, маркированного фи-гурами Помпея и Цезаря, подчеркивает карнавальный характер современной авто-ру действительности («Конфетти, гирлянды, бусы в хоровод сплелись вокавто-руг»). Тема города присутствует и в творчестве молодого поэта Дмитрия Мониава. Показательно в этом плане стихотворение «Гравюра» [Мониава 1998: 12]. Очень сложное по своей художественной и символьной наполненности, стихотворение Мониава имеет несколько пластов: внешний – описание старинной гравюры; второй – описание Тбилиси самых мглистых его времен – 1993-1995 годов. Про-чтение текста сквозь призму второго плана позволяет увидеть скрытые смыслы. Символически переданы реалии тогдашней жизни города: отсутствие электро-энергии неделями, ставшие отнюдь не романтическим атрибутом, а необходимо-стью свечи, керосиновые лампы («погасли свечи», «и только <…> факелы»); разбитые дороги («И только хлябь»); общее состояние хаоса жизни («и оспа, и чума») – словом, новое средневековье. Сегодня бытовые стороны жизни

изме-нились, но память о том времени осталась. Не будет ошибкой рассматривать текст Мониава как попытку запечатлеть определенную стадию новой мифологии города, которая стала формироваться на рубеже XXI века в сознании измучен-ных постоянными бытовыми неудобствами горожан. Заметим, что у многих ав-торов Тбилиси – город-миф, в котором воплотилась мифология старого, уходя-щего Тбилиси (П. Урушадзе Городу [Урушадзе 2011: 31]). Таким образом, концепт Тбилиси у русскоязычных поэтов Грузии наполнен та-кими составляющими, как древность, перекресток культур, исторический центр, одновременно вечный город, в котором новые поколения слагают новые мифы. Может ли русскоязычная поэзия Грузии по своей культурной идентичности быть отнесена к явлению «новое русское зарубежье»? Это не кажется бесспор-ным. Очевидно, что русскоязычная поэзий Грузии обладает определенной кон-цептосферой, доминантами которой являются, наряду с другими компонентами, концепты Россия и Тбилиси. Они образуют определенную ось в системе про-странственно-временных координат, в центре которой находится личность авто-ра. Исходя из этого, представляется возможным высказать предположение, что место культурной идентичности может быть определено как в контексте русской литературы, точнее, ее «кавказского текста», так и может быть рассматриваема как компонент поликультурной современной грузинской письменной культуры. Но вне зависимости от этого, восприятие творческого продукта русскоязычной поэзии Грузии следует изучать как явление, в котором нашли свое художествен-ное воплощение особенности мировидения современного человека. Такими осо-бенностями явились: – социальная травма и чувство эпистемологической неуверенности; – развенчание симулякров прошлого; – обращение к метафизической реальности; – кризис метарассказов в авторском сознании; – карнавальный характер современной автору действительности; – игра со знаками ушедшей культуры модерности (петербургский текст и его интерпретация в русскоязычной литературе Грузии). Библиография Большакова А.И., 2004, Менталитет, [в:] Западное литературоведение XX в., Москва. Воркачев С.Г., 2002, Методологические основания лингвоконцептологии, [в:] Тео-ретическая и прикладная лингвистика, вып. 3: Аспекты метакоммуникативной деятельности, Воронеж 2002, http://lincon.narod.ru/method.htm (10.07.2003). Гуревич П.С., 2007, Психологический словарь, Москва. Кескюлль И., 2009, Стихи-Я: Сборник избранных стихотворений, Тбилиси. Мегрелишвили Т.Г. 2008a, Русская литература Грузии: актуальные проблемы ис-следования (к постановке вопроса), [в:] Русская литература в мировом куль-турном и образовательном пространстве, т. I, ч. I. Санкт-Петербург, Издатель-ский дом «Мирс».

Мегрелишвили Т.Г., 2008б, Русскоязычный литературный Тбилиси как явление

со-временного межкультурного дискурса, [в:] Сравнительное литературоведение: стереотипы в литературах и культурах, сб. материалов III Международной

научной конференции, Баку.

Мегрелишвили Т.Г., 2010, Русскоязычный литературный Тбилиси как явление

со-временного межкультурного дискурса, [в:] Stereotypes in Literatures and Cultures. International Reception Studies, Peter Land internationaler Verlag der

Wis-senschaften, Frankfurt am Main – Berlin – Bern – Bruxelles – New York – Oxford – Wien. (Стереотипы в литературе и культуре. Международные рецептивные исследования. Международное научное издательство Петера Ланда. Франкфурт-на-Майне – Берлин – Берн – Брюссель – Нью-Йорк – Оксфорд – Вена). Мегрелишвили Т.Г., 2011a, Русскоязычная литература Грузии на рубеже XX-XXI веков, [в:] Долг и любовь, сб. научных трудов, филология, Московский государ-ственный университет, Москва, «Кругъ». Мегрелишвили Т.Г., 2011б, Русскоязычная поэзия современной Грузии: художе-ственные тенденции, [в:] Болгарская русистика, № 3-4, http://www.actalinguis-tica.com/arhiv/index.php/bulrus/article/view/422/531 (10.11.2012). Мегрелишвили Т.Г., 2012a, Модели самоидентификации и саморефлексии в прозе представителей современной русскоязычной литературы Грузии, [в:] Powrócić do Rosji wierszami i prozą. Literatura rosyjskiej emigracji. Вернуться в Россию стихами и прозой. Литература русского зарубежья, Słupsk. Мегрелишвили Т.Г., 2012б, Русскоязычная поэзия – разновидность культурного репертуара в современной Грузии, [в:] Русистика: язык, культура, перевод, сборник научных трудов, Софийский государственный университет им. Кли-мента Охридского, София. «Изток-Запад». Мегрелишвили Т.Г., Модебадзе И.И., 2008, Современная русская литература Гру-зии, [в:] Прикладная филология: идеи, концепции, проекты, сб. научных тру-дов, т. II, Томск. Модебадзе И.И., 2007, Русскоязычные включения в текстах грузинской прозы: ис-тория и современность, [в:] Русский язык в странах СНГ и Балтии, материалы Международной научной конференции, Москва, 22-23 октября, 2007 г., Москва. Мониава Д., 1998, Метаморфозы, сб. стихов, Тбилиси. “На холмах Грузии”, 2009, № 4, Тбилиси. Саришвили Вл., 2011, Стихотворения. Тбилиси. Степанов Ю.С., 1997, Константы: Словарь русской культуры, Москва. Урушадзе П., 2011, Стихотворения, Тбилиси. Фарыно Е., 2000, Менталитет, [в:] Идеи в России, вып. 3, Лодзь.

Summary

Conceptosphere and discourse in Russian Poetry in Georgia

The article examines the specific cultural discourse in the Russian poetry – the phe-nomenon of the contemporary cultural repertoire of Georgia. The analysis is carried out on the material of the study of the two dominant conceptosphere – concepts of “Russia” and “Tbilisi”.

Key words: Russian-language poetry of Georgia, post-Soviet space, cultural end,