Аффрикаты как проявление экспрессивности в языке

ISSN 2083-5485

© Copyright by Institute of Modern Languages of the Pomeranian University in Słupsk

Original research paper Received:

Accepted: 12.10.2016 3.02.2017

АФФРИКАТЫ КАК ПРОЯВЛЕНИЕ

ЭКСПРЕССИВНОСТИ В ЯЗЫКЕ

Василий Иванович Супрун Волгоградский государственный социально-педагогический университет Волгоград, Россия suprun@vspu.ru Ключевые слова: аффрикаты, дезаффрикация, закон экономии речевых усилий, красота речи В каждом языке находятся в единстве и борьбе, в равновесии, взаимоужива-ются две основные тенденции, два закона языкового развития: лингвоэкономи-ческий, заставляющий говорящих/пишущих использовать как можно меньше усилий для передачи максимального объёма информации (закон экономии язы-ковых усилий), и лингвоэстетический, требующий от коммуниканта продуциро-вать убедительную и красивую речь, соблюдать правила эвфонии, эусемии. эусинтактии, расширять изобразительные возможности производимых текстов. В последнем случае немаловажную роль играют средства выражения экспрессии в языке. А.А. Зализняк, рассматривая собственно языковые способы выраже-ния экспрессии, включает в них такие инструменты: выбор слов; выбор мор-фем (суффиксов, реже окончаний или корней); выбор ударения; интонация [За-лизняк 2013: 653]. Однако в глоттогенезе и особенно в лингвогенезе (под лингвогенезом понимаем происхождение языков отдельных семей, ветвей, групп, народов [см.: Николаев 1992]) могут приобретать экспрессивность, осо-бую выразительность и фонологические единицы, если они треосо-буют особой произносительной техники, отличной от более удобных и привычных смычки-эксплозии или щели-фрикции. Самыми сложными звуками человеческого языка являются кликсы – щёлка-ющие аффрикатоподобные фонетические образования, у которых две смычки: первичная (основа щелчка) и вторичная (исход щелчка). Первая возникает при работе губ или передней части языка, вторая формируется спинкой языка или увулой. Кликс является цельной единицей, обладающей фонемным статусом. Эти звуки встречаются в койсанских языках, из которых они проникли в сосед-ние африканские языки зулу, коса, южный сото, дахало и др. [Westphal 1971]. nr 7 ss. 289-300 2017

Генетики утверждают, что койсаны отделились от остального прачеловече-ства первыми, произошло это 90-100 тысяч лет назад [Shi & other 2010], когда ещё не было членораздельного языка, однако, возможно, уже возникала артику-ляционная предрасположенность к оформлению звукового потока. У остальной части человечества кликсы не обнаружены, что даёт возможность предположить, как минимум, два пути глоттогенеза. Однако ограниченные возможности рече-вого аппарата и акустический потенциал звукопотока сближают эти пути, поз-воляют увидеть формирование человеческого языка если не из одного источ-ника, по крайней мере, по одинаковому сценарию. Современные исследования определяют, что именно в поздний период эволюции предков человека (100-40 тысяч лет назад) начинается глоттогенез [Иванов 1990: 109], при этом никакой чётко определяемой точки перехода от доязыка (pre-language) к собственно языку не было, было континуальное усложнение возможных комбинаций [Bybee 2002; Бурлак 2011]. Нет однозначного ответа на вопрос, каким путём происходит формирование фонологической системы праязыка. Логика подсказывает, что она должна раз-виваться путём усложнения, появления звуков с более сложной артикуляцией, однако история отдельных языков и семей обнаруживает в исходном состоянии более сложные фонемы, которые затем претерпевают упрощение. Происходит более сложные артикуляционно-акустические единицы постепенно упрощают-ся, чтобы на новом этапе лингвогенеза вновь появились новые сложные фоне-тические факты. Достаточно сложными по артикуляционно-акустическим параметрам являются аффрикаты. Для их произнесения должно быть сформировано в лингвосознании понимание возможности соединения в одном звуке смычки и щели, речевой ап-парат должен быть готов к тонкой, прецизионной работе, а фонологическое созна-ние вырабатывает способность различать аффрикаты от смычных и фрикативных, формировать с ними новые морфемы и лексемы. При этом данные консонанты способны придавать речи особую экспрессивность, отражать повышенное эмоци-ональное состояние коммуниканта, поэтому по отношению к ним можно приме-нить термин А.А. Зализняка экспрессивизаторы, которым он характеризовал дери-вационные единицы [Зализняк 2013: 659]. Все специалисты по ностратике утверждают, что в праязыке существовали аффрикаты, их насчитывают от 9 до 12: зубные, среднеязычные и постальвео-лярные в глухом, звонком и глоттализованном виде (выделяют также шипящие аффрикаты, латеральные, мягкие, эмфатические в разных терминологических системах) [Иллич-Свитыч 2003:

147

; Долгопольский 2013: 15]. Чешский лин-гвист В. Блажек описывает реконструкцию фонетики праностратического язы-ка В.М. Иллича-Свитыча язы-как соединение язы-картвельского и семитского консо-нантизма с финно-угорским вокализмом [Blažek 1983: 237]. Казалось бы, от такой разветвлённой системы аффрикат должны остаться следы на последующих этапах дивергентного развития языка, однако не все по-томки ностратического праязыка обнаруживают в своём составе эти сложные звуки. Богатой системой сибилянтных аффрикат располагают афразийские язы-ки [Порхомовсязы-кий 1990: 55], которые, видимо, и стали основанием для

выделе-ния сложной системы этих звуков в ностратическом праязыке. В чадских, ку-шитских и берберских языках произошла утрата велярных фрикативных и аффрикат [Дьяконов 1988]. В картвельских языках аффрикаты образуют тро-ичный ряд противопоставлений звонкого, глухого придыхательного и смычно-гортанного звуков (ʒ / с / c ̣, ǯ / č / č ̣) [Климов 1999]. Имелись две аффрикаты в алтайском праязыке, которые претерпевают изменения на последующих этапах дивергенции: аффриката [с] сохранилась в прамонгольском и в древнетюркском, а аффриката [č] осталась только в прамонгольском, а в древнетюркском она пре-вратилась в [j] [Серебренников 1982: 32]. В бурятском языке фонемы [с] и [č] фиксируются только в заимствованных словах [Аюшеева 2010: 5]. В праураль-ском языке выделяют только аффрикату [с] [Sammallahti 1988: 482], которая ис-чезла в финском [Елисеев 1993]. Итак, мы видим, что в языках постоянно происходит появление и исчезно-вение аффрикат. В первом случае действует лингвоэстетический закон: аффри-ката обладает бóльшим воздействующим потенциалом, способна ярче выде-лять элементы звукового потока, чётче обозначать лингвальные единицы, в ней больше фонетической экспрессии, она в большей степени способна придать речи выразительность и убедительность, использоваться как средство эмфазы. Однако сложность работы произносительного аппарата при реализации аффрикаты, «лень человеческая» [Поливанов 1981: 55; Поливанов 1968: 81] приводят к включению механизма экономии языковых усилий, что выводит аффрикаты из фонологической системы. А. Мартине назвал этот процесс принципом наименьшего усилия: говорящие стремятся прилагать как можно меньше усилий для производства речи, в результате возникают такие фонети-ческие явления, как ассимиляция, диссимиляция, редукция, элизия, упрощение групп согласных [Мартине 1960], а также исчезновение аффрикат, замена их простыми звуками. Б.А. Серебренников писал: «Однако произношение аффри-кат требует затраты больших усилий по сравнению с произношением простых согласных. Очевидно, только этим можно объяснить наблюдаемую в различ-ных языках тенденцию к упрощению и устранению аффрикат, а также наличие языков, в которых аффрикаты вообще отсутствуют» [Серебренников 1988: 102]. Как мы можем убедиться из различных лингвогенезов, существует и про-тивоположная тенденция образования на очередных этапах развития языка но-вых аффрикат. В индоевропейском праязыке аффрикаты не обнаруживаются [Гамкрелидзе, Иванов 1984; Майрхофер 1988: 122; Watkins 1998: 33-34; Fortson IV 2004: 51; Маслова 2004: 83-90; Ringe 2006: 6-7; Kapović 2008: 161-162; Beekes 2011: 119 и мн. др.]. Нет их в санскрите [Кочергина 2007: 3]. Следовательно, к моменту выделения индоевропейского праязыка из ностратического восторжествовал лингвоэкономический закон, исключивший сложные по образованию и проду-цированию аффрикаты. Но по мере выделения из праязыка отдельных диа-лектных континуумов, ставших впоследствии группами (ветвями) и затем са-мостоятельными лингвальными сущностями, в них начинают снова формиро-ваться эти «притёртые» звуки (на латыни affricata обозначает ‘притёртая’ [Нечаев 1976: 23]), содержащие в одном звуке последовательно смычку

и щель. Происходит своеобразный лингвогенетический процесс, возвращаю-щий в языки исчезнувшие на предыдущем этапе звуки. Переднеязычные аффрикаты, наряду со среднеязычными, обнаруживаются в маратхи [Зограф 1982: 110, 126], в хинди среднеязычные аффрикаты перешли в переднеязычные, но затем изменились в сибилянты [Зограф 1982: 114], в ас-самском языке аффрикаты исчезли [Зограф 1982: 118]. В «золотой» латыни не было фонемы [t͡s], она появилась в IV-V вв. н.э. в результате изменения произ-ношения звука [k] перед гласными переднего ряда и звука [t] в звукосочетании [ti] [Белов 2007; Венгловский 1993: 8-9]. В немецком языке в результате второго передвижения согласных возникают в V-VIII (IX) вв. аффрикаты [p͡f], [t͡s], [k͡x] [Schwerdt 2000]. В английском языке, в зависимости от позиции фонологов, насчитывается от двух до восьми аффрикат [Jones 1967; Соколова и др. 1996: 182-195; Johnson 2003; Leontyeva 2004: 174-189]. Б.А. Серебренникова приводит большое количество случаев дезаффрикации в романских, тюркских, дравидий-ских, кельтдравидий-ских, уральских языках, в диалектах арабского, немецкого и других языков [Серебренников 1988: 102-103]. Процесс образования новых аффрикат в результате палатализации прежде всего взрывных [g], [k], [t], [d] автор обнару-живает в английском, скандинавских, греческом, румынском, водском, в диалектах азербайджанского, турецкого, арабского языков [Серебренников 1988: 108-110]. Наиболее мощно процесс образования (восстановления) аффрикат затронул славянские языки. Прошли три процесса палатализации, в результате которых в фонемный состав праславянского языка влились аффрикаты [д͡ж’], [ч’] и [д͡з’], [ц’] [Бернштейн 2005: 169; Селищев 2006: 178-179]. Тем самым в праславянском языке появились пары аффрикат по глухости и звонкости, наследующие соответствующие пары заднеязычных. В ходе регрессивного воздействия [j] количество слов с аффрикатами увеличилось, однако данный процесс по-разному затронул различные славянские языки: шипящая аффрика-ты [ч’] (возможно, и [д͡ж’]) появилась только у восточных славян, у западных возникли на этом месте свистящие аффрикаты [d͡z] и [c], тогда как у южных в результате йотации переднеязычных взрывных были образованы сложные фонематические образования [ш͡т’] и [ж͡д’] [Ван-Вейк 1957: 110; Николаев 1994]. Таким же специфическим был процесс первой палатализации звукосо-четаний [kt] и [gt] с той лишь разницей, что [gt] переходило [kt] и изменялось затем тоже в глухую аффрикату. Звукосочетание [gd] встречалось крайне редко и мало участвовало в фонетических преобразованиях. Если со временем возникновения второй палатализации мнения учёных рас-ходятся незначительно, они считают, что самым ранним периодом её проявления могли быть II-III вв. н.э., а наиболее поздним – VI-IX вв., то с первой палатали-зацией разброс мнений более существенный: от VI-V вв. до н.э. [Пiвторак 1988: 38] до V-VI вв. н.э. [Shevelov 1964: 252; Šekli 2016: 223], т.е. почти 1200 лет. Ду-мается, что более правы сторонники древнего периода реализации этого процес-са, и доказательством этого служит судьба звонкой аффрикаты [д͡ж’]. Причиной её исчезновения были две тенденции: одна исходила из глубин глоттогенеза, а вторая опиралась на собственно славянские закономерности формирования

звукового потока. Лингвоэкономические причины снова набирали силу и стали теснить лингвоэстетические, вызвавшие к жизни яркие, но сложные для произ-ношения звуки. Закон экономии речевых усилий стал причиной появления в сла-вянских языках принципа восходящей (возрастающей) звучности, регулирую-щий последовательность друг за другом согласных в составе слога. Он требовал, чтобы в сочетании смычный + фрикативный первый звук исчезал [ССЯ: 95], по-скольку взрывной в этносознании древних славян воспринимался как более звучный и потому нарушал восхождение звучности. О.Н. Трубачёв в одной из своих работ по этногенезу славян писал: «Тенден-ция к постепенному повышению звучности, впоследствии так ярко выразившая-ся в гласном облике славянской речи, задолго до того проявила себя в праславян-ских консонантных инновациях (здесь – дезаффрикация)» [Трубачёв 2003: 50]. Именно в этом заключалось превращение аффрикаты [d͡ž’] в простой шипящий звук. Аффриката содержала в своём составе двуприродность по способу образо-вания: в начале стояла смычка, переходящая затем во щель. Это нарушение воз-растания звучности неизбежно привело к устранению начального эксплозивного элемента и превращения аффрикаты в простой звук. Ещё в эпоху праславянского единства звонкая аффриката утратили смычку, превратилась в простую фонему [ž’]. Утрата звонкой шипящей аффрикаты произошла, видимо, до III-IV века по-сле Рождества Христова, поскольку во всех славянских языках отмечен только простой шипящий звук на месте аффрикаты: рус., белор., болг., серб., макед.

жена, укр. жiнка, чеш., словац., хорв., словен. žena, польск. żona, в.-луж. žona.

Тем самым в славянских языках разрушилась генетическая парность по глухости-звонкости [g]/[k] > [dž]/[č] и возникла непарная корреляция [ž]/[š] < [g]/[x]. Не в этом ли кроется одно из причин возникновения в полосе славян-ских языков южнорусские диалекты – украинский и белорусский языки – чеш-ский и словацкий языки фрикативного произношения [γ] вместо генетически взрывного [g]? Однако этот процесс не затронул языки к северу и югу от отме-ченной полосы, в которых также произошла дезаффрикация [d͡ž]. Звонкая аффриката [d͡ž’], возникшая в результате изменения звонкого пе-реднеязычного взрывного [d] перед [j], сохранилась в сербском и хорватском языках: луд – луђи, родити – рођен и др. [Пипер 2009: 384], в македонском язы-ке на её месте употребляется средненёбная аффриката [ѓ] (парная к [ќ]), а пе-реднеязычный смычно-щелевой звук [d͡ž’] встречается в заимствованных и ономатопоэтических словах [Усикова 1977: 339]. Звонкая свистящая аффриката [d͡z’] имела иную судьбу. Она сохранилась у словаков, поляков, македонцев. У восточных славян звук дезаффрицировался в однофокусный фрикативный [z’]: зело, друзи, стезя, польза. Третья палатали-зация произошла до преобразования групп *dj, *tj, что подтверждается приме-рами из словацкого языка: возникшие по 3-ей палатализации слова kňaz ‘князь’ (ныне knieža), peniaze ‘деньги’ имеют [g] > [z], тогда как [dj] > [dz]: medza ‘межа’ [Lamprecht 1987: 50].

Вторая палатализация проявилась в восточнославянских диалектах не

повсе-местно, она не происходила или была утрачена новгородским говором: к

ѣ

ле

тетък

ѣ

,на Луг

ѣ

; на отрок

ѣ

,отроки, вежьники; въ друг

ѣ

мь и др. Исследователи отмечают, что в берестяных грамотах палатализация встречается только в церков-ной лексике. Как и в западнославянских языках, в новгородском говоре не про-изошла вторая палатализация в сочетаниях *kv, *gv:гв

ѣ

зда

‘

звезда’;кв

ѣ

т ‘цвет’. Третья палатализация непоследовательно отмечена у звонкого заднеязычного [g] и фрикативного [x] в местоимении вьхъ ‘весь’, но последовательна отражается у [k]: нелга

‘

нельзя’, варѧгъ;стѧгъ; топоним Вховежъ < *Вьхов

ѣ

дъ ‘Всевед’; но отьць, м

ѣ

сѧць, задьница [Николаев 1994: 27; Галинская 2004: 64-65; Зализняк 2004: 39-41, 45-47]. Аффрикатизация затронула многие славянские языки и диалекты и на более позднем этапе их развития. Она касалась перехода мягких переднеязычных взрывных [т], [д] в смычно-щелевые [ц’], [д͡з’]. В польском языке в XII-XIII ве-ках на месте мягких [t’] и [d’] возникли среднеязычные аффрикаты [ć] и [ʒ́] [Walczak 1999: 135-138; Ананьева 2009: 135-141; Długosz-Kurczabowa, Dubisz 2006]. В белорусском языке к твёрдым [ц], [ч], [д͡з], [дж] добавились мягкие [ц’] и [д͡з’] как результат изменения переднеязычных взрывных [т’] и [д’] [Лом-тев 1956: 45-46]. «Произношение мягких /т’/, /д’/ с сильным свистящим при-звуком – [ц’], [д’з’]» отмечается в западной группе южного наречия (смолен-ских говорах) [Захарова, Орлова 2004: 122]. Русская народная речь содержит в своём составе факты и явления, восхо-дящие к разным периодам развития общенародного языка и собственно диа-лектные инновации. Бóльшая часть единиц, используемых диалектоносителями, тождественны литературным, описываемым в толковых и этимологических словарях русского языка. Интерес представляют те диалектные факты и явле-ния, которые отсутствуют в литературном языке, но сохраняют память о древ-нем состоянии общенародного и общеславянского языков. Рассмотрение диа-лектных единиц на фоне других славянских языках признаётся одной из важнейших задач системного и комплексного изучения русских говоров [Ше-лепова 2012: 46; Матанцева 1999: 3]. В чирских говорах, распространённых на территории бывшего Второго Донского округа Области Войска Донского (ныне Чернышковский, Суровин-ский, Иловлинский КалачёвСуровин-ский, КотельниковСуровин-ский, частично Клетский и Ок-тябрьский районы Волгоградской области), отмечено фонетическое явление, называемое щёканье. Это процесс дезаффрикации звука [ч’], произношения его как [ш’]. Существуют дразнилки, отражающие эту особенность произношения носителей диалекта: Щириз рещку щирис Щир ф щириках и ф щёрниньких щу-лощках; Казащёк, пащём лущёк? – Как пущёк, так питащёк [СДГВО: 11]. В данных записях буква щ отражает краткий мягкий согласный [ш’], а не дол-гий, как в литературном языке. Видимо, ранее, в казачьих говорах встречалась дезаффрикация твёрдого звука [ц], переходящего в [с], но ныне она встречается только в лексикализо-ванном виде в словах свет ‘цвет’, свесть ‘цвести, светок, светочек, светной, светастый, пустосвет, а также отразилась в гиперизмах царай, цараишко, ца-райчик [СДГВО: 639] и в утраченном слове цапог. Лексема царай зафиксиро-вана нами также в заволжском говоре [Супрун 2012а], что может отражать как

процессы междиалектного взаимодействия, так и внутридиалектного гипер-корректного преобразования. Дезаффрикация отмечена также в говоре села Романовки Ольховского рай-она Волгоградской области, обследованном этнолингвистической экспедицией ВГСПУ в июле 2016 г. Она чётко проявляется у носителей старшего поколения (пащаму, быщки, тащили касу, пещки клали, яращка, святок) и отражается в виде слабой смычки в аффрикатах [ч’] и [ц] у более молодых носителей го-вора (т’_шяй, т_{святы) [Супрун, Шестак, 2016].} Подобное фонетическое явление отмечено также в курско-орловских говорах, в которых устойчиво встречаются щёканье и соканье (щяй, ущениса, куриса) [РДК: 44-45; РДМ: 30-31]. Ярко отмечено соканье у так называемых саян, живу-щих в курско-белгородском регионе. Для характеристики их речи соседями ис-пользовалась дразнилка: Куриса на улисе яйсо снесла [Бузин, Егоров 2008]. Начавшийся в праславянскую эпоху процесс дезаффрикации нашёл своё продолжение в русских народных говорах в виде щёканья и соканья, полного устранения из фонетической системы согласных, представляющих собой в од-ном звуке слитноесочетание смычного и фрикативного элементов и тем самым нарушающих основополагающий принцип построения слога в славянских языках. Так древний фонетический толчок, происшедший в славянской фоне-тической системе не позже III-IV вв. н.э., живёт в русской народной речи в наши дни. Существует логичная система фонетических преобразований в праславян-ском и диалектном языке: Заднеязычные взрывные (1-я палатализация) Аффрикаты Дезаффрикация праславянская Дезаффрикация диалектная *g _d͡͡ž’ ж’ – *k _t͡͡š’ – ш’ Помимо выделения из аффрикаты в процессе её упрощения фрикативного элемента и исчезновения взрывного в говорах русского языка отмечен и обрат-ный процесс. Обычно диалектологи отмечают переход [ч’] в [т’]: [т’и]стить, [т’е]ловек [РДМ: 52-53]. В донских говорах как лексикализованное явление, т.е. встречающееся «в таких морфемах, которые не проверяются другими словофор-мами» [РДК: 45], отмечаются единицы тьвет, тьветик [СДГВО: 602]. Переход [ц] (видимо, [ц’]) в [т’] обнаружено нами в говоре села Горный Балыклей Дубов-ского района Волгоградской области: два тветка [Супрун 2012б: 110]. С.Л. Ни-колаев полагает, что в говорах, восходящих племенному языку вятичей, группа *kv переходила по второй палатализации в t’v: т’в’ет, т’в’аток [Николаев 1990]. В пользу возможности такого процесса говорят факты чередования во многих русских говорах [k’] > [t’] и [g’] > [d’]; они отмечены в том же горноба-лыклейском говоре: дейша, катетка, гиперизмы бакистовый и в донских гово-рах пашкет, пашкетница [СДГВО: 407]. Это явление отмечается в

среднерус-ских говорах к северу и северо-востоку от Москвы [РДАО: 75]. Однако нельзя исключить в данном случае и процесс дезаффрикации, который мог привести к исчезновению в аффрикате при её употреблении в сочетании цв- фрикативного элемента перед фрикативным же звуком [в]. В других фонетических условиях аффриката в отмеченных говорах сохраняется: церква, целый [СДГВО: 641]. Итак, в языке постоянно взаимодействуют, находятся в борьбе два закона: упрощения языковой системы, сокращения усилий для адекватной передачи информации и украшения, расширения языковых средств для усиления воз-действия на адресата, улучшения качеств речи. Они действуют последователь-но, сменяя другу друга, и тогда на определённом этапе развития языка из него исчезают какие-то факты и явления, чтобы на следующем этапе язык обрёл но-вые. Что касается аффрикат, то возникают определённые волны их появления и исчезновения в языках: сложная система в ностратическом языке, сменивша-яся полным отсутствием в индоевропейском, новый всплеск в славянских язы-ках, его постепенное угасание в одних диалектах и появление в других. Про-цесс языкового развития не прекращается, он постоянен и неуклонен. Библиография Ананьева Н.Е., 2009, История и диалектология польского языка, 3-е изд., исправ. и доп. Москва. Аюшеева М.Г., 2010, Акустические характеристики аффрикат и соответствую-щих полифонемых сочетаний согласных бурятского языка, “Язык и культура”, Томск. гос. ун-т., № 1. Белов А.М., 2007, Ars grammatica. Книга о латинском языке, 2-е издание, Москва. Бернштейн С.Б., 2005, Сравнительная грамматика славянских языков, Москва. Бузин В.С., Егоров С.Б., 2008, Субэтносы русских: проблемы выделения и класси-фикации, [в:] Малые этнические и этнографические группы: Сборник статей, посвященный 80-летию со дня рождения проф. Р.Ф. Итса: Историческая эт-нография. Вып. 3, ред. В.А. Козьмина, Санкт-Петербург. Бурлак С., 2011, Происхождение языка: факты, исследования, гипотезы, Москва. Ван-Вейк Н., 1957, История старославянского языка, пер. с нем. В.В. Бородич, ред. Н.А. Кондрашов, Москва. Венгловский С.А., 1993, Lingua Latina, Санкт-Петербург. Галинская Е.А., 2004, Историческая фонетика русского языка, Москва. Гамкрелидзе Т.В., Иванов Вяч. Вс., 1984, Индоевропейский язык и индоевропейцы: Реконструкция и историко-типологический анализ праязыка и протокультуры, в 2-х кн., Тбилиси, https://ru.wikipedia.org/wikiПраиндоевропейский_язык#cite _ref-93 (11.12.2016). Долгопольский А.Б., 2013, Индоевропейский словарь с ностратическими этимоло-гиями Т. I, ответ. ред. А.В. Дыбо, Москва. Дьяконов И.М., 1988, Афразийские языки, Москва. Елисеев Ю.С., 1993, Финский язык, [в:] Языки мира: Уральские языки, ред. В.Я. Ярцева, Москва. Зализняк А.А., 2004, Древненовгородский диалект, изд. 2-е, перераб, Москва.

Зализняк А.А., 2013, Механизмы экспрессивности в языке, [в:] Смыслы, тексты и другие захватывающие сюжеты: Сб. ст. в честь 80-летия И.А. Мельчука, Москва. Захарова К.Ф., Орлова В.Г., 2004, Диалектное членение русского языка, 2-е изд., Москва. Зограф Г.А., 1982, К классификации индоарийских языков, [в:] Теоретические ос-новы классификации языков мира проблемы родства, Москва. Иванов Вяч. Вс., 1990, Глоттогенез, [в:] Лингвистический энциклопедический сло-варь, ред. В.Н. Ярцева, Москва. Иллич-Свитыч В.М., 2003, Опыт сравнения ностратических языков, Москва. Климов Г.А., 1999, Картвельские языки, [в:] Языки мира: Кавказские языки, ред. М.Е. Алексеев, Москва. Кочергина В.А., 2007, Санскрит, Москва. Ломтев Т.П., 1956, Грамматика белорусского языка, Москва. Майрхофер М., 1988, Индоевропейская грамматика, т. 2: Фонетика, пер. с нем. С.А. Старостина, [в:] Новое в зарубежной лингвистике, т. XXI, Москва. Мартине А., 1960, Принцип экономии в фонетических изменениях (Проблемы диа-хронической фонологии), Москва. Маслова В.А., 2004, Истоки праславянской фонологии, Москва. Матанцева М.Б., 1999, Архаическая лексика в говорах старообрядцев (семейских) Забайкалья, автореф. дис. канд. филол. Наук, Барнаул. Нечаев Г.А., 1976, Краткий лингвистический словарь, Ростов. Николаев С.Л., 1990, К истории племенного диалекта кривичей, “Советское славя-новедение”, № 4. Николаев С.Л., 1992, Сравнительно-историческая акцентология и лингвогенез сла-вян: Науч. доклад на соискание ученой степени д-ра филол. наук, Москва. Николаев С.Л., 1994, Раннее диалектное членение и внешние связи восточносла-вянских диалектов, “Вопросы языкознания”, № 3.

Пiвторак Г.П., 1988, Формування i дiалектна диференцiацiя давньоруської мови, Київ. Пипер Пр., 2009, Српски jезик, [в:] Jужнословенски jезици: граматичке структуре и функциjе, Боеград. Поливанов Е.Д., 1968, Статьи по общему языкознанию, Москва. Поливанов Е.Д., 1981, Где лежат причины языковой эволюции?, [в:] История со-ветского языкознания: Некоторые аспекты общей теории языка: хрестома-тия, сост. Ф.М. Березин, Москва. Порхомовский В.Я., 1990, Афразийские языки, [в:] Лингвистический энциклопеди-ческий словарь, ред. В.Н. Ярцев, Москва. РДАО = Русская диалектология, 1964, ред. Р.И. Аванесов и В.Г. Орловой, Москва. РДК = Русская диалектология, 1998, изд. 2-е, стереотип., ред. В.В. Колесов, Москва. РДМ = Русская диалектология, 1972, ред. Н.А. Мещерског, Москва. СДГВО = Словарь донских говоров Волгоградской области, 2011, авт.-сост. Р.И. Кудряшова, Е.В. Брысина, В.И. Супрун; ред. Р.И. Кудряшовой, изд. 2-е, перераб. и доп., Волгоград. Селищев А.М., 2006, Старославянский язык, Москва.

Серебренников Б.А., 1988, Роль человеческого фактора в языке: Язык и мышление, Ответ ред. В.М. Солнцев, Москва. Серебренников В.А., 1982, Проблема достаточности основания в гипотезах, ка-сающихся генетического родства языков, [в:] Теоретические основы классифи-кации языков мира проблемы родства, Москва. Соколова М.А., Гинтовт К.П., Тихонова И.С., Тихонова Р.М., 1996, Теоретическая фонетика английского языка, Москва. ССЯ = Старославянский язык: учебник для высш. учеб. завед РФ, 2008, С.А. Аве-рина, Л.М. Навтанович, М.Б. Попов и др., Санкт-Петербург. Супрун В.И., 2012а, Заволжская группа русских говоров: фонетический уровень, “Грани познания”, № 6. 929 кб., http://grani.vspu.ru/jurnal/52 (11.12.2016). Супрун В.И., 2012б, Архивные документы как источник диалектной информации, „Известия Волгогр. гос. пед. ун-та. Спецвыпуск к 90-летию со дня рождения проф. В.С. Ильина”, № 4 (68). Супрун В.И., Шестак Л.А., 2016, Устойчивость русского народного говора тер-ритории позднего заселения (по материалам этнолингвистической экспедиции 2016 г.), “Известия Волгогр. гос. пед. ун-та” № 8 (112). Трубачёв О.Н., 2003, Этногенез и культура древних славян, Москва. Усикова Р.П., 1977, Македонский язык, [в:] Славянские языки (Очерки грамматики западнославянских и южнославянских языков), ред. А.Г. Широковой, В.П. Гуд-ков, Москва. Шелепова Л.И., 2012, Лексика русских говоров Алтая на славянском фоне (по ма-териалам «Историко-этимологического словаря русских говоров Алтая»), “Вестник НГУ”, серия «История, филология», т. 11, Вып. 9.

Beekes R.S.P., 2011, Comparative Indo-European linguistics: an Introduction, 2 ed., Amsterdam-Philadelphia.

Blažek V., 1983, Současný stav nostratické hypotézy (fonologie a gramatika), “Slovo a slovesnost” № 44, č. 3.

Bybee J., 2002, Sequentiality as the Basis of Constituent Structure, [в:] The Evolution of Language out of Pre-language, ed. T. Givon, B.F. Malle, Amsterdam-Philadelphia. Długosz-Kurczabowa K., Dubisz S., 2006, Gramatyka historyczna języka polskiego,

III wyd., Warszawa.

Fortson IV B.W., 2004, Indo-European Language and Culture: an Introduction, Padstow.

Johnson K., 2003, Acoustic & auditory phonetics, 2nd ed., Malden. Jones D., 1967, The Phoneme: its Nature and Use, Cambridge.

Kapović M., 2008, Uvod u indoeuropsku lingvistiku: Pregled jezikâ i poredbena fonologija, Zagreb.

Lamprecht A., 1987, Praslovanština, Brno.

Leontyeva S.F., 2004, A Theoretical Course of English Phonetics, 3-е изд., испр. и доп., Москва.

Ringe D., 2006, From Proto-Indo-European to Proto-Germanic, New York.

Sammallahti P., 1988, Historical Phonology of the Uralic Languages, with Special Reference to Samoyed, Ugric, and Permic, [в:] The Uralic Languages: Description, History and Foreign Influences, D. Sinor, Leiden.

Shevelov G.Y., 1964, A Prehistory of Slavic, Heidelberg.

Shi W., Ayub Q., Vermeulen M., Shao R.-G., Zuniga S., van der Gaag K., de Knijff P. et al., 2010, A worldwide survey of human male demographic history based on Y-SNP and Y-STR data from the HGDP-CEPH populations, “Molecular Biology and Evolu-tion”, vol. 27, Oxford: OUP.

Šekli M., 2016, Primerjalno glasoslovje slovanskih jezikov, t. 1, Lubljana. Walczak B., 1999, Zarys dziejów języka polskiego, II wyd., popr., Wrocław.

Watkins C., 1998, Proto-Indo-European: Comparison and Reconstruction, [в:] The In-do-European Languages, New York.

Westphal Е., 1971, Click languages of Southern and Eastern Africa, [в:] Current trends in linguistics, ed. Т. Sebeok, vol. 7, The Hague.

Summary

Affricates as a manifestation of expressiveness in language

The article discusses the origin and the use of affricates in Nostratic, Indo-European, Slavic languages and Russian dialects. Determines that the language is constantly the laws of economy of speech efforts, and decoration, beautification of the speech that af-fect the appearance and disappearance of affricates.

Key words: affricates, the disappearance of affricates, the law of language economy, beauty of speech