ALEŠ BRANDNER
Brno
Вариантные формы падежей
имен существительных в рус ском языке
Одним из объективных внутренних проявлений языка как непрерыв- но эволюци о ни рующего явления представляется варьирование его единиц.
Активизация действия интра лингвистических факторов развития языка под влиянием экстралингвистических при чин пробудила к жизни подготовлен- ные системой языка процессы даже в таком ста биль ном ее звене как мор- фология. Проблема вариативности и здесь приобрела особую акту альность [Тукова 2007].
На уровне морфологии формальное варьирование имеет место в тех слу- чаях, ког да при сохранении одного значения две различные формы могут чередоваться в од ной и той же позиции: эти формы являются вариантами для одного из элементов па ра диг матического ряда, хотя условия их дистри- буции в пределах языка в целом могут быть различны. Иными словами: воз- можность заменяемости в одной и той же син так си ческой модели еще не гарантируют для морфологических вариантов их без раз лич но го чередова- ния. Такие случаи, правда, возможны, однако дистрибуция вариантов часто за висит от стилистической маркированности, степени частотности и различ- ных вполне конкретных контекстуальных условий [Ярцева 1979].
Основными причинами морфологического варьирования служат сме- шение и ана логическое воздействие унаследованных от старого языка пара- дигматических раз ли чий. Современные морфологические варианты – это не только угасающие или, нао бо рот, возрождающиеся реликты старого состоя- ния языка. Вариантность возникает на пе реходных этапах, в слабых звеньях перестраивающейся системы языка. Изменения в мор фологическом строе языка обнаруживаются в расширении или сужении круга ва ри антных форм, т. е. словоизменительных вариантов. Грамматическая вариантность всегда категориальна: это могут быть варианты форм грамматического рода, вари-
анты па дежных форм, варианты числа, варианты категорий глагола и т. п.
В морфологии вариантность небезразлична, она допускается лишь до опре- деленного предела, который устанавливается самой системой, например, при двух вариантных формах падежей окон чаний не может появиться третья форма. Поэтому движение форм внутри этих ра мок осуществляется путем борьбы этих форм, вытеснения одной формы другой [Гор бачевич 1978, 3–5, 138–139; Валгина 2003, 26–32, 154–155].
Современный русский литературный язык характеризуется обилием разно образ ных стилистических и грамматических вариантов, параллельных, синоними чес ких форм. Большой интерес представляют собой параллельные формы родительного и пред ложного падежей ед. ч. и именительного падежа мн. ч. у су щест вительных муж ско го рода. При рассмотрении этих вопросов языка следует иметь в виду, что ли те ра тур ная норма – это явление историче- ское, меняющееся на протяжении истории раз ви тия языка.
Су ще ст вующие в современном литературном языке формы род. п. ед.
ч. на -у//-ю парал лель но с формами на -а//-я, а также и формы предл. п. ед. ч.
на -у//-ю рядом с окон чанием -е являются реликтами бывшего склонения су- ществительных основ на *-u типа сынъ. Эти су ще ст вительные имели в род.
и предл. п. ед. ч. окончание -у, между тем как существительные муж. р., отно ся щие ся к основам на *-о, имели в род. п. ед. ч. окон ча ние -а, в предл. п.
ед. ч. окончеание -е. В связи с тем, что слова, например, столъ и сынъ, от- носившиеся к разным типам скло не ния, по форме им. п. ед. ч. не раз ли- чались, оба эти типа стали сближаться друг с другом, взаимно воспринимая окон ча ния кос венных падежей. В результате взаимовлияния древних типов склонения про изо шло сме ше ние падежных форм, так что этот тип склоне- ния рас тво рил ся в склонении существительных основ на *-о. Малочислен- ная группа слов, склонявшихся по типу сынъ в про цессе взаимодействия двух склонений уте ря ла свои прежние формы и при о бре ла формы слов типа столь. Однако ее прежние формы не исчезли бесследно. Формы род. п. ед. ч.
и предл. п. ед. ч. на -у//-ю продолжали существовать рядом с новыми фор ма- ми, получив особые функции [Иванов, Потиха 1985, 72–73].
Что со дей ствовало закреплению флексий -а//-я и -у//-ю как флексий род. п. ед. ч. в системе грамма тических норм русск. лит. яз.? Показания пись- менных памятников по сле ду ю щих веков, а также данные говоров свиде- тельствуют о широком употреблении этих окончаний. Предполагается, что с самого начала здесь действовал фактор се ман ти ческой дифференциации существительных вещественных и собирательных. Это разли чие было, види- мо, толчком для использования разных флексий. С те че ни ем времени на та- кое семантическое противопоставление накладывалось про ти во поставление грамма ти ческое, развивавшееся в языках, различие в одном роди тель ном падеже двух падежей с разными грамматическими значениями и разными формальными по казателями: ро ди тель ного квантитативного на -у//-ю для обозна че ния некоторо го количества вещества и родительного отложитель-
ного (неколи чест венного) с флек сией -а. Значит, формы род. п. ед. ч. на -у//-ю принимали неоду ше влен ные сущест ви тельные муж. р. со зна че нием веще- ства при обозначении части целого (ср.: килограмм сахару, мешок рису), со- би рательные (ср.: много народу, мало снегу) и от вле ченные (ср.: нагнать страху, на го во рить вздору).
Широкому распространению двух форм род. п. в свое время способство- вала сти лис тическая противопоставленность форм типа цвета – цвету, духа – духу и др. На протяжении XV–XVIII вв. шла борьба за вытеснение форм на -а//-я формами на -у//-ю. Особенно широко окончание -у было распростране- но в русском языке XVIII в. Из вест но, что М.В. Ломоносов в своей Россий- ской грамматике разгра ни чи вал области упо тре бления этих двух окончаний с точки зрения стилистической, по ла гая окончание -а принадлежностью «вы- сокого штиля», а -у – «низкого». В со вре мен ном русск. яз. окон ча ние -у более ограничено в своем употреблении, однако вполне закономерно в опре де лен- ных случаях. В русских говорах форма род. п. на -у распространена значи- тельно шире: она может охватывать и существительные муж. р. одушевлен- ные (ср.: без отцу, у бра ту), и слова ср. р. (ср.: от стаду, до небу). Таким образом, современная форма род. п. ед. ч. с окончанием на -у обязана своим воз никновением наличию в прошлом осо бого типа склонения, позже утра- тив ше го ся в русск. яз. [Янович 1986, 144–145]. В со временном языке после- довательность в применении форм на -у//-ю очень часто на ру шается [Домин 1963]. Как пра ви ло, данные формы в отличие от нейтральных форм на -а//-я стилистически не сколь ко снижены, носят разговорную окраску.
Таким же образом – из склонения основ на *-u – в формы существи- тельных с ос но вой на *-o проникала флексия местного падежа (теперь предложного) ед. ч., рас про стра нение которой в кругу некоторых имен муж. р. способствовало грам ма ти ческой диф ференциации двух падежных значений: местного – с флексией -у (ср.: в лесу, на мосту), и изъяснительно- го – с флексией -е (ср.: о лесе, о мосте).
Формы предл. п. ед. ч. на -у употреблялись для выражения про стран- ственно-вре менных значений и только с предлогами в, на. В др.-русск. яз. эти формы встре ча лись значительно шире, чем теперь. Очень часто они засвиде- тельствованы в XVIII в., в пе риод выработки норм русск. лит. яз. На их ши- рокое рас про стра не ние в русск. яз. XVIII в. указывал также М.В. Ломоносов, отличая, что эти формы свой ственны жи во му, народному языку. К середине XIX в., в период завершения процесса нормализации нового русск. лит. яз., употребление этих форм было уже значительно ограничено. Нор ма лизация языка в это время шла по линии упорядо че ния и сокращения разнообразных грамматических форм, устранения дублетов [Горбачевич 1971, 170].
Последнее издание академической грамматики русск. яз. и другие по- собия по современному русск. яз. рассматривают формы род. п. ед. ч.
и предл. п. ед. ч. на -у//-ю в раз де лах об особенностях склонения [Шведо- ва 1980, 486–489; Шведова, Лопатин 1990, 167–169; Розенталь, Теленкова
1976, 147–148; Валгина, Розенталь, Фомина 2001, 173–174]. Литературно- нормативными для современного русск. яз. считаются фор мы род. п. ед. ч.
на -у//-ю для:
а) вещественных существительных при обозначении час ти целого (ср.:
достать чаю, купить сахару, принести винограду, добавить клею, при нести мелу, прибавить кипятку; тарелка бульону, стакан лимонаду; много дыму, мало снегу; но если при существительном стоит определение: стакан креп- кого чая, пачка душистого табака; подобно не в количественном значении:
плантация чая, сла дость сахара, урожай картофеля, производство сыра, цвет снега, посев ри са);
б) отвлеченных и собирательных существительных (ср.: наделать шуму, нагнать стра ху, наговорить вздору; много народу, мало капиталу, доходу, долгу);
в) нареч ных кон струк ций с предлогами из, от, с при глаголах удаления или причины (ср.: уй ти из дому, упус тить из виду, двадцать лет от роду, крикнуть с испугу, умереть с го лоду), с пред ло гом до в значении предела, достижения (ср.: танцевать до упаду, нужно до зарезу), с предлогом без в адвербиальных сочетаниях (ср.: брать без раз бо ру, войти без спросу, гово- рить без умолку), с частицей ни в фразеологических обо ро тах (ср. не был ни разу, ни слуху ни духу, ни шагу дальше);
г) некоторых отри ца тельных конструкций (ср.: нет сне гу, не показывать виду, не хватает духу, от ка зу не было);
д) некоторых фра зео ло ги ческих оборотов (ср.: без году неделя, без роду без племени, конца-краю нет, не до сме ху, с глазу на глаз, что есть духу, при- бавить шагу, сбиться с толку и др.).
Сравнительно до недавнего времени эти формы в вышеуказанных слу- чаях упо тре блялись весьма последовательно. Многие лингвисты даже стре- мились выде лить в пре делах род. п. ед. ч. особый падеж – количественно- отделительный [Вино гра дов 1972, 145] или родительно-разделительный [Шахматов 1941, 317]. Совре мен ный московский русист Б.А. Успенский об- ращает внимание на то, что т. наз. ро ди тель ный партитивный образуется от ограниченного набора слов и не име ет формы мн. ч. [Успенский 2004, 11].
Однако употребление форм на -у//-ю за последние деся ти ле тия несколько из- менилось. В современном лит. русск. яз. формы на -у//-ю все больше вы тес- ня ются формами на -а//-я. Формы на -у//-ю в подавляющем боль шинстве слу- чаев вы сту па ют как вариантные наряду с формами флексий -а//-я. Касается это сочетаний, вы ра жа ющих части целого (ср.: стакан чая, кусок сахара, до- бавить гороха, прибавить ки пят ка). Они обозначают то же количественное зна че ние. При возможности упо тре бле ния с одинаковым значением обоих окон ча ний фор мы на -у//-ю имеют разговорный или, наоборот, устарелый характер.
Вышеупомянутая последовательность стала также нарушаться в обла- сти су щест вительных отвлеченных и собирательных. В настоящее время все
чаще встре чаются эти слова в форме -а//-я. Употребление вариантов -у//-ю свойственно раз говорному стилю речи. В художественной литературе встре- чаются обе формы в оди наковых грамма ти чес ких условиях. В этих случаях формы на -у//-ю сти лис ти чес ки окрашены в отношении к бо лее нейтральным формам на -а//-я (ср.: Столько народа! × Народу было много; Не поднимать шума × Поднимется меньше шуму).
В наречных конструкциях с предлогами от, с в причинном значении вы сту па ет после предлога от окончание -а, после предлога из – окончание -у (ср.: уме реть от го ло да × с голоду; сдерживаться от смеха × помереть со смеху; обезуметь от страха × дро жать со страху).
Сравнительно устойчиво употребление обоих вариантных форм род. п.
ед. ч. у не мно гих конкретных существительных с предлогом из. Сюда отно- сятся сочетания из до му и из дома, из лесу и из леса. Последовательность упо- требления форм на -у в этих слу чаях отчасти поддерживается здесь и смыс- ловым разграничением: выйти из дому озна чает ‘выйти из своего дома’ (т. е.
места, где человек проживает), а вый ти из дома мо жет обозначать ‘выйти из строения определенного типа’ (т. е. из до ма, а не, до пус тим, из гаража) или
‘выйти из определенного домаʼ; из лесу упо тре бляется в значении мес та, из леса – означает ‘из материала’. Однако и здесь эта по следовательность на- ру ша ется, причем окончание -а все чаще заменяет собой окoн чание -у (ср.:
уходить ут ром из дома, вернуться поздно из леса).
Употребление форм на -у//-ю обязательно в двух случаях: во-первых, это в вы ше названных застывших оборотах вроде с глазу на глаз, с часу на час – упо тре бле ние этих фразеологических оборотов закреплено традицией и поч- ти не подвер га ется из ме не ниям; во-вторых, в имеющих ударение на флексии формах род. п. ед. ч. с ко ли чест вен ным значением у уменьшительных суще- ствительных (ср.: выпить чай ку, коньячку, кофей ку; поесть сахарку, сырку;
далее у некоторых слов с безударной флек сией (ср.: бу тылка кефирчику, ка- нистра бензинчику). Нормальной оказывается форма род. п. ед. ч. на -у в ко- личественном значении в позиции главного члена в таких предложениях, как Дыму полно, Свету мало, Народу толпы, Толку никакого, Снегу!, Шу му!, Ну и наро ду!, Чаю!, Квасу бы!
Возможность употребления в современном литературном языке в одинако вых грамматических условиях обоих вариантов свидетельствует о том, что сти ра ют ся функ цио нальные и смысловые различия, обусловли- вающие употребление той или иной фор мы. При таком положении вещей функция род. п. ед. ч. на -у//-ю сводится к функции сти листического вариан- та формы на -а//-я [Шведова 1980, 488].
Предл. п. ед. ч. на -у//-ю употребляется с предлогами в, на в значении места (ср.: в лесу, в краю, в кругу, в порту, на берегу, на ветру, на мосту, на лугу, на носу, на ба лу), времени (ср.: в году, во втором часу), состояния (ср.:
в бреду, в цвету, на ходу, на ле ту), в словах, обозначающих вещество, массу, материал (ср.: паркет на клею, пряник на меду, весь в снегу, пальто на шелку,
куртка на меху), а также в устой чивых со че та ни ях наречного характера (ср.:
бельмо на глазу, остаться в дол гу, на краю гибели, на подножном корму, идти на поводу, вариться в собственном соку, быть на хорошем сче ту, на каждом шагу, жить в ладу, хлеб на корню). При этом на блюдается перенос уда рения на окончание. Речь идет об ограниченной груп пе неодушевленных сущест ви тель ных муж. р. первого склонения, чаще всего с одно сложной основой [Шведова 1980, 488–489]. В немногих случаях окон ча ние -у//-ю вы- ступает в именах собственных (ср.: в Крыму, на Дону).
Рассматриваемые формы могут различаться по смыслу: формам на -у//-ю при су щи обстоятельственные значения, а формам на -е – объектное значе- ние (ср.: рас тёт в ле су × разбираться в лесе, находиться в боевом строю × найти в строе простого предложения, гулять в лесу × играть роль в «Лесе»
А.Н. Островского, был на Дону × был на «Тихом Доне» (название кинокарти- ны), родился в 1918 году × описание со бы тий в «Восемнадцатом годе» А.Н.
Толстого, работать в саду × в «Виш нёвом саде» А.П. Чехова).
На выбор одной из вариантных форм влияет лексический состав сочета- ния, сте пень слитности его компонентов, употребление слова в прямом или пере нос ном зна че нии и т. д. (ср. работать на дому × номер на доме, весь в жиру × плавать в жире, на са мом краю × на переднем крае, в кругу друзей
× в замкнутом круге, на ли сьем меху × сне жинки блестят на мехе, на мысу реки × на мысе Доброй Надежды, весь в поту × тру диться в поте лица, стоять в углу × в угле треугольника, сад в цве ту × в цвете лет).
В том случае, когда при существительном имеется определение, вместо окон ча ния -у//-ю возможна флексия на -е (ср. на ветру × на свозном ветре, в снегу × в пу шис том снеге).
В ряде случаев употребительны оба окончания без изменения значения (ср. в це ху – в цехе, в отпуску – в отпуске, на холоду – на холоде, в дыму – в дыме, на краю – на крае, в соку – в соке, на дубу – на дубе, в меду – в мёде, в чаю – в чае, на снегу – на сне ге, в шелку – в шёлке, в тазу – в тазе и др.).
Они разграничиваются стилистически или се мантически. В каждом из двух со по ставляемых сочетаний второе (с флексией -е) не сет оттенок книжности или уста релости, первое (с формой на -у) – стилистически ней траль но или относится к ре чи разговорной, профессиональной либо специальной.
Что касается употребления флексий на -у//-ю в предл. п. ед. ч., то к на- шему вре ме ни их употребление значительно сократилось. Данную форму можно наблюдать у ог раниченного количества существительных. Таким об- разом, мы имеем дело с не про дук тив ным типом в словоизменении.
К настоящему времени применение двух родительных и двух предлож- ных па де жей в русск. яз., по исследованиям лингвистов, значительно сокра- тилось. Осо бен но это за метно в род. п. ед. ч., где происходит часто смешение форм и окончание -у//-ю вы тес ня ется окончанием -а//-я.
Другого характера изменения происходят в области им. п. мн. ч. сущест- ви тель ных муж. р. В XV в. наряду с окончанием -ы//-и начало проникать
новое окон ча ние -а//-я из им.-вин. п. дв. ч. Первоначально оно закрепилось у сущест ви тель ных, обозна ча ю щих парные предметы (ср. рукава, бока, бе- рега, глаза), а затем активно оно стало рас пространяться и на существитель- ные без такого значения. За последние два столетия зна чительно выросло число слов, принимающих в им. п. мн. ч. ударяемое окончание -а//-я [Розен- таль, Теленкова 1976, 154]. Группа этих слов не имеет четких се ман ти чес- ких и морфологических характеристик. Дан ная форма образуется преиму- щественно от существительных, называющих неоду ше вленные предметы и – реже – от названий лиц. Для современного русск. яз. это явление про- дуктивное. Основной приметой этих слов является их акцентная харак те- ристика: это слова с ударением на основе в ед. ч. и на флексии – во мн. ч.
Сферой упо требления окончаний на -а//-я в тех случаях, когда они выступа- ют как ва ри ант ные, является разговорная и профессиональная речь.
В современном русском литературном языке флексии на -а//-я могут вы- ступать:
1. как невариантные, единственно возможные или очевидно преобла- дающие (ср. ад реса, вечера, города, доктора, дома, колокола, леса, луга, ма- стера, паспорта, по езда, профессора и др.), у которых окончание -ы//и не употребляется совсем;
2. как стилистически равноправные или колеблющиеся, выступающие рядом с фор мами на -ы//-и (ср. трак то ры – трактора, годы – года, догово- ры – договора, ин спек торы – инспектора, отпуски – отпуска, прожекторы – прожектора, редакторы – ре дактора, слесари – слесаря, то кари – то- каря, тополи – тополя, томы – тома, це хи – цеха и др.), причем формы на -ы//-и свойственны книжной, преимущественно пись менной речи, а формы на -а//-я – устно-разговорной, иногда профессиональной ре чи, однако в наше время они весьма продуктивны и становятся межстилевыми; па рал лель ные им формы на -ы//-и приобретают иногда оттенок устарелости (ср. отпуски, то мы, тополи и др.).
При образовании формы множественного числа от таких слов, как ин- женер, шо фёр, автор, конструктор и т. п., учитывается их происхождение.
Слова французского про исхождения на -ер и -ёр сохраняют устойчивое уда- рение на конечном слоге основы, по этому не принимают окончания -а, ср.
актёры, гастролёры, инженеры, офицеры, ре жис сёры, шофёры. Не прини- мают обычно окончания -а также слова латинского про ис хож дения на -тор, если они обозначают неодушевленные предметы (такие слова ис поль зуются в роли терминов и относятся к книжной лексике), ср. детекторы, ин дук то- ры, конденсаторы, рефлекторы и т. п. Слова латинского происхождения на -тор, -сор, обо значающие лиц, имеют в одних случаях форму множествен- ного числа на -а (-я), в дру гих – форму на -ы, а именно слова, получившие широкое распространение и утратившие книжный характер, обычно имеют окончание -а, ср. директора, доктора, профессора и др.; слова же, сохра- няющие книжный оттенок, употребляются с окон ча ни ем -ы, ср. авторы,
конструкторы, лекторы, новаторы, ораторы, ректоры и др., в част ности многосложные, ср. архитекторы, композиторы.
3. Некоторые слова-омонимы имеют вариантные флексии. При этом обычно имеет мес то семантическая или сти лис ти ческая дифференциация.
Так, при вариантных фор мах различаются значения. Ср.: хлебы (печеные буханки) × хлеба (злаки); цветы (рас тения) × цвета (окраски); мехи (куз- нечные) × меха (выделанные шкуры); образы (ли тературно-художественные)
× образа (иконы); проводы (кого-нибудь при отъ ез де) × про вода (электри- ческая проволока); лагери (общественно-политические) × ла ге ря (воен ные, туристические); соболи (животные) × соболя (меха); счёты (прибор) × сче та (до кументы); ордены (монашеские или рыцарские) × ордена (знаки награ- ды). По путно мож но указать на различие значений при другом соотноше- нии окон ча ний. Ср.: зубы (у жи вотных) × зубья (у пилы, у бороны); корни (у растений) × ко ре нья (овощи); листы (в кни ге) × листья (на дереве). Со стилистическим оттенком тор жественности, при на длеж ности употребляют- ся формы вроде сыны (родины), учи тели (‘глава учения, име ю щий последо- вателей’) × сыновья (у родителей), учи те ля (в школе). Из приведенных при- меров следует, что параллельное употребление окончаний на -ы//-и и -a//-я привело к раз витию семантических различий [Кре то ва, Собинникова 1987, 48]. В про фес сио нальной речи широко употребляется фор ма на -а//-я от существительных-названий ме ханизмов и их частей (ср. про мы сла, корма, шницеля, вентиля, дизеля, танкера), да лее названий профессий и специ аль - ностей (ср. боцмана, лоцмана, мичмана, штур ма на). Она противопоставлена обще употребительной флексии на -ы//-и.
Число форм существительных на -а//-я, вытеснивших параллельную форму на -ы//-и, быстро увеличивается вследствие влияния на литературный язык разго вор ной ре чи и профессиональных стилей языка [Валгина 2003, 172–175).
Литература
Валгина Н.С., 2003, Активные процессы в современном русском языке, Учебное по- собие для сту дентов вузов, Москва: «Логос».
Валгина Н.С., Розенталь Д.Э., Фомина М.И., 2001, Современный русский язык, изд.
шестое, перерa ботанное и дополненное, Москва: «Логос».
Виноградов В.В., 1972, Русский язык. Грамматическое учение о слове, изд. второе, Москва: «Высшая школа».
Горбачевич К.С., 1971, Изменения норм русского литературного языка, Ленинград:
«Про све щение».
Горбачевич К.С., 1978, Вариантность слова и языковая норма, Ленинград: «Наука».
Домин Я., 1963, К вопросу о вариантных формах имен существительных, РЯШ,
№ 5, с. 18–22.
Иванов В.В., Потиха З.А., 1985, Исторический комментарий к занятиям по русско- му языку в средней шко ле, Москва: «Просвещение».
Кретова В.Н., Собинникова В.И., 1987, Историческое комментирование фонетики и грамматики рус ского языка, Воронеж: Изд-во Воронежского университета.
Розенталь Д.Э., Теленкова, М.А., 1976, Практическая стилистика русского языка, Москва: «Рус ский язык».
Тукова Т.В., 2007, Морфологическая вариативность как лингвистическая проблема, [в:]: Лiнгвiстинi сту дiї. Збiрник наукових праць, вип. 15, Донецьк: «ДонНУ», с. 204–209.
Успенский Б.А., 2004, Часть и целое в русской грамматике, Москва: «Языки сла- вянской куль туры».
Шахматов А.А., 1941, Синтаксис русского языка, Ленинград: «Учпедгиз».
Шведова Н.Ю. (ред.), 1980, Русская грамматика I, Москва: «Наука».
Шведова Н.Ю., Лопатин, В.В. (ред.), 1990, Русская грамматика, изд. второе, исправ- ленное, Мос к ва: «Русский язык».
Янович Е.И., 1986, Историческая грамматика русского языка, Минск: Изд-во «Уни- верситетское».
Ярцева В.Н., 1979, Проблема вариативности на морфологическом уровне языка, [в:] Семантическое и фор мальное варьирование, Москва: «Наука», с. 7–26.
Alternative case forms of Russian nouns
Summary
This paper analyses similar alternative endings in the genitive and locative singular, and in the no mi na ti ve plural in the Russian masculine, taking into account their semantic and stylistic functions in contemporary lan gua ge.
