A
Adler Emil 23, 160 Aksakow Konstantin 11
Albert Andrzej, pseud., zob. Roszkow
ski Wojciech
Bobrownicka Maria 23, 24, 25, 170, 183 Bogdan, pseud. 162
Braun Kazimierz 13, 72, 89, 170
Chrobot, pseud., zob. Herbst Stanisław Chrobry Bolesław, król 40, 86, 99, 101,
Fiedor Karol 44, 47, 172
Jaroszewicz-Kleindienst Barbara 37, 39,
Kurczewska Joanna 36
Nedorezov A. I. 160 Nemećek Jan 177
Neyman Lech 95, 101, 103, 121, 163 Niedziela Zbigniew 31, 177
Nietyksza Bronisław 71, 177
Nieznany Andrzej, pseud., zob. Słowi
kowski Anatol
Olgierd, pseud., zob. Józefski Henryk Opacki Zbigniew 19, 37, 177
Piotr z Roztoki, pseud., zob. Cybichow- ski Jerzy Podlaski Kazimierz, pseud., zob. Skara-
dziński Bohdan Prometej Adam, zob. Mickiewicz Adam Prus Tadeusz, pseud., zob. Madński Ta
Radzikowski Piotr 44
Stachowski Zbigniew, pseud., zob. Sła
wiński Zygmunt
Sulimirski Tadeusz S3
Wojciech z Białogrodu, pseud. 85, 86, 90, 101, 123, 124, 137, 138, 139 Wojciech z Królewca, pseud. 124 Wojciechowski Mieczysław 38, 44, 114,
178, 179, 180, 181
Zbyszek, pseud., zob. Grad Zbigniew
Zdziechowski Marian 9, 19, 32, 177
Sylwester Fertacz
The Polish Slavophile thought at the time of the Second World War
S u m m a r y
The Polish Slavophile concepts at the time of the Second World War were part and parcel o f the general tendencies and suggestions based on the assumption that Poland’s future, political power, and safety will be guaranteed through the tightening of its links with other states o f the East-Central and Southern Europe. The said territories were predominantly inhabited by the Slavs, who found themselves in the war time under threat of losing the very foundations of their national and political existence, so it was, in a sense, natural that many theorists and publicists representing various political orientations saw the ethnic affinity of the Slavs as an important factor in bringing together the nations o f Central Europe. This did not have to imoly any deep theoretical consequences, but, as in the past, the historical affinities, and the sense of an ethnic solidarity inspired the creation of political programmes and entire historical and philosophical systems based on the utopian conviction that the blood relationship and the cultural and linguistic links will enable the Slavs to unite politically, economically, and even spiritually and to form, together with some non-Slavonic but culturally close nations, akind o f Central European community (a federation, a confederacy, a union, an empire etc.), which would also give some new quality to the dvilisational develop
ment of the whole international community. Such convictions, based on the myth o f the Slavonic unity, could be found in the thought of all the main ideological and political currents o f Poland’s independence movement, apart from the socialists and the last remnants of Pilsudski’s followers, and in many circles existing on the margins o f the main political formations.
Various political forces had their different, depending on their ideological colou
ring, models o f the Slavonic community and saw differently its tasks, possibilities, and character. The political and military groupings which represented the nationalistic, or national Catholic, orientation, such as the „Secession” National Party, The National Armed Forces, the Confederacy of the Nation, saw the Slavonic ethnic unity as a chance to construct a Greater Poland, and multiply the power of the nation through links with other nations seen as „close in blood and spirit”, i.e. mainly the West Slavonic ones. Similar conceptions could encountered among the Christian Democratic, or rather national-Catholic circles (such as the Union, or the Party of Labour) with the difference that they put more emphasis on the reconstruction by the civilisationally still immature Slavonic nations of „the ideals of liberty and Christian ethics”, and of
international and interpersonal relations based on the Christian morality. For the political forces representing the peasants’ movement (the „Roch” Popular Party, the
„Orka” Union of the peasants’ Labour) the Slavonic idea was a natural completion of the concept o f the union of the Saving nations of East-Central Europe, whose population was largely composed of peasants, on the basis of agrarianism. The theories about the dvilisational backwardness of the Slavs combined here with a fascination with the peasantry; and with the belief that the peasants, representing the healthiest, morally and spiritually, part of the nation, and being intimately linked to the soil, can understand better than others the ideals o f freedom and democracy. The attitude o f the democratic political forces, mainly the Democratic Party, to the Slavonic idea, was, on the other hand, usually devoid of elements o f mysticism and exaltation; and might be called the most rational. In this case, the Slavonic community, based naturally on the linguistic and cultural affinities, was to be ideologically founded on the Slavs’
understanding of the community o f interests, especially with regard to the safety o f the Central European region. In the case, however, o f the Polish Workers’, the Union of Polish Patriots in the USSR, and later the groupings connected with the National State Council, the Slavonic idea was understood as the safeguarding of Poland’s interests and those o f the other states o f the region by means of an alliance and close co-operation with the Soviet Union and the Slavonic nations that inhabited it.
It is worth emphasising that the Polish concepts of the Slavonic co-operation from the period o f the Second World War only rarely postulated that the Slavonic nations should „merge” into one biological and spiritual whole. Instead, we have to do with proposals to form a more or less integrated confederate state or a union of states.
Сильвестер Фертач
Польская славянская мысль в период Второй мировой войны
Р е з ю м е
Польские славянские концепции периода второй мировой войны вписыва
лись в общее направление размышлений и предложений, которые величие, силу и безопасность Польши видели в укреплении её связей с другими государствами Центрально-Восточной и Южной Европы. Районы эти в основном населяли славяне, которые во время войны дополнительно оказались — в болшей или меньшей степени — в подобном положении угрозы основам государсгвенно- -национального быта и отчасти было понятно, что многие теоретики и публи
цисты разных идейно-политических группировок в племенном родстве славян усматривали один из существенных факторов объединяющих центральноевро
пейские народы. Это не должно было влечь за собой более глубоких теоретических последствий. Однако, подобно тому как это было в прошлом, чувство племенной солидарности, сходство судеб и исторического опыта инспирировало возникновение политических программ и целых истори- ческо-философских систем, опираюиущихся на утопическом убеждении, что родство крови и культурно-языковая близость, даёт возможность славянам не только объединиться экономически и политически, но и духовно, а также создать
— совместно с близкими им в культурном отношении неславянскими народами
— центрально-европейское сообщество (федерацию, союз, конфедерацию, империю и т.д.), но также придать качественно новый импульс процессам развития всего международного общества. Убеждения такого рода, опирающиеся на миф славянской личности, были уделом всех, за усключением социалистов и постсанационных группировок, главных идейно-политических направлений польского независимого движения, а также ряда группировок действующих на грани этих основных направлений.
Отдельные политические группировки по-разному, в зависимости от идейного убеждения, определяли своё отношение к целям, задачам, возможносям и характеру славянского сотрудничества. В программных предпосылках национально-демократических партий и национальных военных группировок нпр. Народной Партии — Сецессия, Национальных Вооружённых Сил, Конфедерации, славянская идея, идея племенного родства должна была способствовать созданию Великой Полши, увеличениз сил польского народа посредством связи с другими народами близкими по „крови и духу”, особенно
западнославянскими. Подобным образом было с группировками христианской демократии, а именно национально-католическими (Уния, Партия Труда), с тем, что в этом случае большее внимание уделяли восстановлению молодыми ещё цивилизованными и стоящими на почве „идеалов свободы и морали Христа”
славянскими народами международных и межчеловеческих отн о ш ений в духе христианской нравстенности. Для группировок народного характера (На
родная Партия „Рох” , Союз Народного Труда „Орка”) славянская идея была естественным дополнением концепции объединения славянских, в большинстве крестьянских народов Центрально-Восточной Европы, на аграрной почве. Здесь друг с другом переплеталиь убеждения в цивилизаторской молодости славян с крестьянофильством; с верой в то, что крестьянским массам, связанным с землёй, здоровым морально и духовно, лучше всех понятны идеалы свободы и демократии. В свою очередь, отношение демократических партий, главным образом Демократической Партии, к славянской идее, скорее лишено было элементов мистицизма и экзальтации; было наиболее, как кажется, рациональным. В этом случае славянское сотрудничество, основывающееся, конечно, на культурно-языковой близости, прежде всего должно была вырастать из понимания славянами общности интересов в области безопасности центральноевропейского региона. Зато, если речь идёт о Польской Рабочей Партии, Союза Польских Патриотов в СССР, а позже партий из круга Народного Совета Страны (Крайовей Рады Народовей), славянская идея служила для поддержки предохранения интересов Польши и других госудрств региона посредством союза и тесного сотрудничества с Советским Союзом и славянскими народами этого государства.
Следует также подчеркнуть факт, что польские замыслы, касающиеся славянского сотрудничества военного периода, редко пропагандировали идею либо картины утопического „слияния” славянских народов в единую духовно-биологическую общность. Скорее высказывались пожелания создавать союзы государств или союзного государства объединённого более либо менее.