Zametki ob istorii russkogo slova "pečal'"

Alla Kamalova

Zametki ob istorii russkogo slova

"pečal’"

Acta Neophilologica 13, 73-80

2011

UWM O lszty n A cta N eophilologica, X III, 2011 IS S N 1509-1619

А л л а К ам а л о в а

In sty tu t S łow iańszczyzny W schodniej

U n iw ersy tet W arm iń sk o -M azu rsk i w O lsztynie

ЗАМ ЕТКИ ОБ ИСТОРИИ РУССКОГО СЛОВА ПЕЧАЛЬ

Key words: Russian, history of a word, lexico-semantic group, hagiography, grief

И стори ческ ое оп и сан и е гру п п слов, к ак и отд ел ьн ы х слов, - раб о та т р у ­ доем кая и слож ная. С лож н ость зак лю чается в том, что н еоб ходи м о у ч и т ы ­ вать м ногие ф акторы п р о и схож ден и я и ф у н кц и он и рован и я слова, историю слова невозм ож н о п и сать в отры ве о т и сто р и и л и тер ату р н о го язы ка, его и с­ точн иков. О б ращ аясь к и стори и слова, п ри знаем , ч то слово в о зн и к ает и р а з ­ ви в ается на п е р есеч ен и и разл и ч н ы х структур язы к а и вн еязы к о в о й д ей ств и ­ тельн ости , поэтом у н еоб ходи м о уч и ты вать сем ан ти ческ и е, ф ункц иональн ы е, культурны е и и стори ч ески е ф акты , сочетая при н ц и п ы си стем оц ен три ч еск ого и ан тр о п о ц ен тр и ч еск о го оп и сан и я язы ка н а основе д и н ам и ч еского (с и н х р о н ­ н о -д и ахрон и ческого) п од ход а к и зучени ю сем антики. К феномену языковой концептуализации нужно подходить как к процессу; языковая картина мира - это динамика: какие-то ее фрагменты складываются, выявляются с течением времени, а какие-то, напротив, - затемняются, в результате чего наше употребление кажется на первый взгляд ничем не мотивированным (недаром Гумбольдт о языковом мышлении говорил как о „внутренней форме языка”). Апелляция же „внутрь”, как правило, означает исследование „вглубь” (времени), апелляцию к прошлому языка и языкового мышления [Яковлева 1996: 50]. П ри о п и сан и и и сто р и и сл о ва печа ль оп и рали сь н а м атери алы и ст о р и ч ес­ ких сл оварей , д р евн ер у сск и х и стар о р у сск и х пам ятн и ков X I-X V II вв. П ер во ­ н ачально осущ ествлялась вы б о р к а кон текстов, соотн оси м ы х с п си хи ческ и м состоян ием . Бы ло вы явлен о, что кон тек сты , содерж ащ и е оп и сан ие эм о ц и о ­ н ал ьн ы х (п си хи чески х) состоян и й , о тн осятся преж де всего к аги о гр аф и ч ес­ кой л итературе. П оэтом у в д ал ьн ей ш и х р ассу ж д ен и я х при влекаем , аги о гр а­ ф ические тексты (см. источн ики). Эта прекрасная литература Древней Руси, кроме действительных, исторических событий и личностей, которым служит правдивым выраженьем, составлялась

74

Алла Камалова под влиянием поэтических, повествовательных источников, иностранных и иноземных... Согретые самым теплым, искренним верованием повествования эти служат выражением не личных убеждений писателя, но высокого религиозного вдохновенья целых масс народных - вдохновенья, растворенного слезами и молитвою, в страхе и надежде трепещущего перед высшими небесными силами, на которые народ возлагает свои упования и в бедах, и горестях житейских [Буслаев 1990: 81]. С п ри н яти ем х р и сти ан ства на Р уси п ол у ч аю т р асп р о стр ан ен и я п ер ев о д ­ ные ж и ти я, но уж е в конце X I - нач але X II вв. п оявл яется своя аги о гр а ф и ч ес­ кая литература. О б р азц ам и стал и н ародны е ви зан ти й ски е ж и ти я, су щ ест в о ­ вавш и е в ф орме м ар ти р и й и ж и зн еоп и сан и й . Для всех положений у агиографа уже была своя предустановленная схема. Нередко она переносилась из жития в житие - не потому, что у автора не было в запасе другой, собственного изобретения, а потому, что такая схема ценилась автором сама по себе, как уже найденная и закрепленная для данного положения наиболее совершенная его форма. Здесь сходство - результат не столько подражания готовым литературным образцам, сколько проявления характерной для всякого агиографа тенденции свести к некоему абстрактному единству все многообразие действительности [Еремин 1968: 15]. Э тот ф акт явл яется су щ ествен н ы м для л и н гви сти ч ески х н аб лю дений ; он д ает во зм о ж н о сть вы яви ть характерн ы е ф орм улы оп и сан и я д уш евн ы х п е р е ­ ж и ван и й в д р евн ер у сск о й ли тературе (п од робн ее см. [К ам алова 1994]). В ж и ти ях п р ед ставл ен а лекси ка, соотн оси м ая с п он яти ям и „ж ал о сть” , „лю б овь” , „ с тр ах ” , „гн ев” , „р ад о сть” , „у д и вл ен и е” и под., но наи более ч а с ­ тотн а соотн оси м ая с п он яти ем „п е ч ал ь” , ч то вполне об ъясн и м о со д ер ж ан и ­ ем текстов, а сравн и тел ьн ы й анализ аги о гр аф и ч ески х текстов, п ровед ен н ы й в [К ам алова 1994: 9 9 -1 0 0 ], в ы я ви л одно из сам ы х „п еч альн ы х ” ж и ти й -м ар- ти ри й - это С казание о Б о р и се и Г лебе. Ф акт ч асто тн о сти ф ун кц и он и рован и я в д ревн ерусск и х текстах сл о ва печа ль о б ъ ясн яет об ращ ен и е к его истории. С л ова реал ьн о сущ еству ю т только во взаи м освязи , п оэтом у возм ож н о строить вы вод ы только на и ссл ед о ван и и соотн о си тел ьн ы х рядов слов. Д ля д ал ьн ей ш и х р асс у ж д ен и й по поводу и сто р и и л ек си к о -сем ан ти ч еск о й группы со зн ач ен и ем ‘п е ч а л ь ’ н еоб ходи м о об р ати ться к а к к д ревн ер у сск и м н о м и н ан ­ там группы , так и к набору см ы слов, на осн о ван и и которы х он и м огут бы ть объедин ены . Д р евн ер у сс к и й я зы к и со вр ем ен н ы й долж ны р ассм атр и ваться не к ак разн ы е язы ки , но к а к я зы к в его разн ы х со сто ян и ях по хр о н о л о ги ч еско й о тн есен н ости , а это значит, ч то н ек орректн о оп и сы вать д ревн ерусск ое слово с т о ч к и зрен и я со вр ем ен н ого ви д ен и я и п он и м ан и я [К ам алова 1994: 7]. О дна из зад ач и стори ч еского оп и сан и я л екси к и закл ю ч ается в в ы я в л е­ ни и п он яти й н ого я д р а группы , так к ак оно не о б язател ьн о д олж но совпад ать с соврем енны м : годн ы й для эт о й груп п ы и н вари ан т в соврем ен н ом р усском язы ке не м ож ет служ ить для тако во й р о л и в д ревн ерусск ом язы ке. П о н яти й ­ ное я дро „в ы сек ается” на базе со во ку п н о сти и п о вто р я ем о сти об щ и х см ы слов

Заметки об истории русского слова печаль

₇₅

в л екси к о гр аф и ч ески х д еф и н и ц и ях и сто р и ч ески х словарей , ан ал и за и л л ю ст­ р ати вн ого м атер и ала и н аб л ю д ен и й за ф у н кц и он и рован и ем слов в п а м ятн и ­ ках п и сьм ен ности. П ри о п и сан и и л ек си к о -сем ан ти ч ески х груп п в и сто р и ч еско й л ек си к о л о ­ ги и и сп о льзу ется п он ятие „опорн ое сл о во ” , оно об ы чно яв л яет ся древн ей ш и м м отиви рую щ и м словом к орн евой группы , чащ е со х р ан яет б ли зость к эт и м о ­ л оги ч ески м типам значений. В качестве опорн ого сл ова для соответству ю щ ей л екси к о -сем ан ти ч еско й груп п ы и зб и рается су щ естви тел ьн ое печаль - древн ее славян ское слово. П ри этом н еоб ходи м о пон им ать, ч то ан ал и з м атери ала, его ви д ен и е наход ятся под вли ян и ем и н ерц и и со врем ен н ы х язы ко вы х навы ков, на что указы вал Р.О. Я кобсон: Минувшие языковые системы нами интерпретируются с трудом; мы не переживаем вполне, а лишь частично, приблизительно, притом сильно переосмысливая, воспринимаем их элемент [Якобсон 1987: 272]. А н али з контекстов из ж и ти й н ы х текстов X I - X V I вв. в ы яви л сл ед у ю ­ щ ий наб ор соп ровод и тел ьн ы х см ы слов соврем ен н ого слова печаль, его си ­ нон им ов и производны х: „горе, беда, н есч аст ь е” , „траур” , „см ер ть” , „ т р ев о ­ га” , „страд ан и е, м у ка” , „б о л езн ь” , „ н еп р и ятн ы й ” , „м рачн ы й ” , „п о б л ед н еть” , „п лакать” , „сл езы ” , „сер д ц е” : и ви д евъ ш А г о с п о д и н а своего д р # х ЛА и п є ч а л и ю о б л иж а с^фА з^ л о, р а с п л а к а т и с# з^ло, и г л а г о л а с т а (Ж ит ие Ф еодосия П ечерского, 286); о оувы м н ^ , господине мои, о т ъ двою пл а ч ю п л а ч ю с# и сте н ю двою с ^ т о ^ в А н и ю с ^ т о у ю и Т ^ ж ю (С казание о Б орисе и Г лебе, 290); ко господу отиде, своим ъ же влА го ч ести вы м ъ род ителем ъ и всем у нАроду п р а в о с л а в н о г о христиганствА п є ч а л ь немАлую НАНеСе (П овест ь о ж ит ии царя Ф едора И ва н о ви ча , 112); и ж а л о с т н о во слезАх, и со м н огим ъ воплемъ и стонА нием ъ к одру его припАД А" (П исание о пр ест а влен и и и п огреб ении князя С копина-Ш уйского, 62) и под. В ы явлен ны е см ы слы п о м о гаю т во сстан о ви ть ти пи чн ы е си ту ац и и и сц е ­ ны, в которы х п р о явл яется печаль; п ри чи н а со стоян и я - беда, горе, см ерть; внеш нее проявл ен и е - б лед н ость, м рачн ость, плачь, слезы ; л о кал и затор с о ­ стоян и я - сердце. Н а их основе м ож но об н аруж и ть сем ан ти ч еск и б ли зки е л екси ч ески е еди ниц ы : горе, гр^ стость, Др#ХлоТА, ДрАСелие, ЖАлга, съкри- шение, chTA, т р ^ д ъ , ТЪСКА, т Ц

Ѵ

а ,

оу

ныние и под. Э то далеко не пол н ы й спи сок, м атери алы словаря С резн евск ого со д ер ж ат более 200 ном и наций , сем ан ти ч еск и б л и зки х д ревн ерусск ом у слову п є ч а л ь. Так, су щ естви тел ьн ы е н аход ятся в р азн о о б р азн ы х сл о во о б р азо вател ьн ы х связях с п ри лагател ьн ы м и и глаголам и: п є ч а л ь - п є ч а л ь н ь ш , п є ч а л и в ь ш - п є ч а л и т и - п є ч а л о в а т и - п є ч а л о в а т и с # , п є ч а л ь н о в а т и - о п є ч а л о в а т и - о п є ч а л и т и - о п є ч а л и т и с # - о п є ч а л и в а т и - о п є ч а л о в а т и - о п є ч а л о в а т и с # - п о п є ч а л о в а т и с # и т.д. Н екоторы е сл овооб р азо вател ьн ы е р яд ы м огут бы ть цели ком вн есен ы в д ан ­ ную л екси к о -сем ан ти ч еску ю группу, однако сущ еству ю т и один оч н ы е л ек се­

76

Алла Камалова мы, к а к прави ло, это гл аголы с перен осн ы м зн ачением : рлстлгати 3 ‘оп еч а­ л и т ь с я ’, п о е л^д^т и ‘п о б л е д н е т ь ’ и ‘о п е ч а л и ть ся ’ и т.д. О собен н остью д р евн ер у сск о й лексики, оп и сы ваю щ ей п си х о л о ги ч ес ­ кие состоян и я, бы ла м н о гозн ач н ость, нап рим ер, слово желга им ело 3 зн ач е­ ния, скръЕЬ - 7, т р ^ д ъ - 13, т ъ с к а - 3, тЦѴа - 8 , а им енно: (1) ‘угн етен и е, гнет, т я г о с т ь ’, (2) ‘м учен ие, с т р ад а н и е ’, (3) ‘у гн етен и е, т о с к а ’, (4) ‘печаль, г о р е ’, (5) ‘беда, н е с ч а с т ь е ’, (6) ‘и зн ем о ж ен и е’, (7) ‘б ед с т в и е ’, (8) ‘на в аж д е­ н и е ’ [С резн евски й II: 1031]. В р езул ьтате д ревн ерусск ое слово н аход илось в разн о о б р азн ы х о тн ош ен и ях с р азл и ч н ы м и л ек си к о -сем ан ти ч еск и м и р я ­ д ам и (см. [М и хай ловская 1979: 129]). Э то отч асти о б ъ ясн яет и особен н о сти ф у н кц и он и рован и я д ревн ер у сск о го сл о ва в тексте: в ъ Т ^ з е и п є ч а л и (С ка­ зан ие о Б о р и се и Г леб е), скръЕИ и п є ч а л и (Ж ит ие Ф еодосия П ечерского) и под. П рием п о д обн ого „у д во ен и я” м ож но об ъясн и ть ж елан и ем и столковать зн ачение слова, соо тн ести его с необ ходи м ы м тем ати ч ески м рядом : и о т о к­ мо р а д о с т ь и веселие ЕЫВАеТЬ т о г д а в с ер ЦП всгакому хр и сти ан и н у ; и проходихомъ т о г д а около ТИвирИАДЬсКОГО морга ЕесТрАХА и е є з Еогазни (Ж ит ие и хож ден ие и гум ен а Д а н и и ла , 88, 54). Это о б ъ ясн яется ещ е и тем, что н есм отря н а б ольш ое к ол и чество н ом и наций , соотн оси м ы х с о д н ой си т у ­ ац и ей (м н огои м ен ство), лекси ч ески е еди н и ц ы ф акти ческ и явл яю тся сем ан т и ­ ч еск и м и д убл етам и (н а уро вн е л ек с и к о -сем ан ти ч ески х вари ан тов). С м ы слы , содерж ащ и е зн ач ен и я гр ад уальн ого ти п а (сила, и н тен си вн ость ч увства) ещ е не характерн ы лексем ам , однако он и п еред авали сь аги о гр аф ам и си н так си ч ес­ ким сп особ ом - соч етан и ям и со сл овам и -кон крети заторам и . Т олько в С каза­ нии о Б о р и се и Г леб е наход и м неск ольк о таки х ф орм ул: в ъ вел и ц ^ п є ч а л и (280); горькую п є ч а л ь (280); в ъ п є ч а л и к р ^ п ъ ц ^ и т га ж ь ц ^ и с тр А ш ь н ^ (284); скърЕЬ с ъ м ь р т ь н у ю (282). Х ар актер и сти ка со сто ян и я вы раж ал ась такж е у ст о й ч и вы м и гл аго л ьн о -и м ен н ы м и сочетан и ям и , в которы х си л а ч у в с ­ тва п ри вн о си тся гл аголам и -м етаф орам и : п є ч а л ь ю по всга д н и одьрж им ъ е ы х ъ (Ж ит ие А вр а а м и я С м олен ского, 68); сравни: и христолю Еивы и к н # зь изгаслАвъ и рАж дьгс# н а нга г н ^ в в ъ м ь (Ж ит ие Ф еодосия П ечер ско го , 326). И н огд а подобн ую ф ункцию вы п о л н яю т сочетан и я со словам и , о б о зн а­ чаю щ и м и вм ести л и щ а ч увств - сердце, душа: сьрдьце м и гор ить (С казание о Б о р и се и Г л е б е , 280). О собен н остью ж и ти й н ого сти ля явл яется то, что гр у п ­ пы п оч ти сросш и хся слов т и п а гн ^ в ъ м ь рАЖДЬГЪс#, п є ч а л и ю ОДрЬЖИМА и под. сим волич ны , у п о тр еб л я ю тся и сох р ан яю тся в п ро и звед ен и ях в н е р а з­ ры вн о й слитности. К руг эти х сим волов д о статочн о узок, и текст ож и вл яется оп и сан и ям и вн еш н его п р о явл ен и я чувств с и сп ользован и ем слов плач, п ла ­ кать, ры дат ь, взды хат ь, слезы, лицо, очи. В общем употреблении этих слов останавливает внимание та особенность, что они часто служат не мотивировкой внешних симптомов, с которыми чувства связаны, а сопоставляются с их обозначениями, как бы параллельно созерцаемыми внешними проявлениями [Виноградов 1980: 25].

Заметки об истории русского слова печаль

₇₇

В.В. В и н оград ов п и ш ет так: Историко-лексикологическое изучение слова нельзя отождествлять и сливать с историко-этимологическим. Последовательность и ход изменений значения слова, разъяснения тех реальных исторических условий, в которых протекали эти изменения, остаются по большей части за пределами этимологического исследования [Виноградов 1977: 39]. О д нако „эти м о л о ги ч еск ая р ек о н стр у к ц и я п о зво л я ет вскр ы ть п ер в о н а ­ ч альн ы е сем ан ти чески е п р и зн ак и слова, а следовательн о, п ом о гаю т в о с с о ­ здать п ервон ач альн ую об разную картин у м ира, и сторию п о н яти й и и д ей ” [Ч ум акова 1996: 167]. А н али з п р ед ш ествую щ его м атер и ал а уб еж д ает, что древн ейш ие образы , леж ащ ие в основе м отивации , м огут бы ть знач им ы для д альн ей ш его сем ан ти ч еск о го п рео б р азо ван и я зн ак а и л и отр ази ться на о со ­ б ен н о стях соч етаем о сти слов. Э ти м ологи чески е сл о вар и м оти ви рую т зн ач ен и е печаль прасл авян ски м * p e k e b ‘то, что ж ж ет, п е ч е т ’ от глагол а *pekti ‘об давать сильны м ж а р о м ’ [Ц ы ганенко 1989: 299; Ф асм ер III: 254]; на базе этого п о явл яю тся м етаф о ­ р и ч ески е вы раж ен и я, реги стр и р у ем ы е в с оврем ен н ом р у сско м язы ке: т епло вст рет ит ь, оказат ь т еплы й прием, окруж ит ь т еп ло м и за б о т о й и опекат ь, опека, об огрет ь (перен.) и н арод н о -р азго во р н о е вся испеклась о нем. С хож ая м оти вац и я зак р еп лен а за словом горе, н аход ящ и м ся в сем ан ти ч еск и бли зки х о тн ош ен и ях с печалью . Зн ач ен и е ‘проявл ять вни м ан и е, за б о т и т ь с я ’ в ы я в л я ­ ется и в сл о вах печдловдти, печаль, д ревн ерусски е сл о вар и отм еч аю т его в качестве одн ого из л ек си к о -сем ан ти ч ески х вари ан тов. Н апри м ер, печис# ф у н кц и он и рует в зн ач ен и и ‘п е ч а л и ть ся ’ и ‘за б о т и т ь с я ’ [С резн евски й II: 928]. В д ревн ер у сск и й пери од печдль ф ун кц и он и рует к а к м н огозначное слово: (1) ‘огорчен ие, г о р е ’, (2) ‘за б о т а ’, (3) ‘н е п р и я зн ь ’. Глагол печис# п р од олж а­ ет сохран ять м н огозн ач н ость - ‘п е ч ал и ть ся ’ и ‘за б о ти ть с я ’, но п рои зводн ы е от печаль п олуч аю т сем ан ти ческ ую сп ец и али зац и ю : печдловдтис# - ‘бы ть п ечальны м , горевать, со к р у ш а ться ’, печдлити - ‘огорчать, п еч ал и ть ’ [С резн евски й II: 923]. В основе этого значения леж и т п он им ание печ али как боли, страд ан и я, которое локали зуется в сердц е, душ е, и пока ещ е не р асч л е­ нен ного к ак ф изическое и пси хи ческое. П од обное наб лю д ается в други х я зы ­ ках и культурах. Так, Е.А . Н ай д а пиш ет: Культуры могут обладать одинаковыми чертами, но выявлять и описывать их можно совершенно различно. В особенности это относится к психологическим характеристикам. Хабби (Республика Мали) выражают печаль как „наличие больной печени”, бомбары (Мали) считают, что печаль - это „наличие черного глаза”. Народ моси (Республика Гана) именует печаль как наличие слабого сердца, тогда как у удуков из Судана печаль - это „наличие тяжелого желудка” [Найда 1961: 56]. (Ср., например, сидеть в печенках - о заботе, волнении). В р езул ьтате д ли тельн ого у п о тр еб л ен и я м н огозн ач н ы х слов в д р ев н е­ р у сски х текстах, преж де всего в ж и ти йны х, скл ад ы вается л ек си к о -сем ан ти ­

78

Алла Камалова ч еск ая гр у п п а и ф орм и рую тся соврем ен н ы е зн ач ен и я лексем , соотн оси м ы х с ситуац и ей , которую м ож но охарактер и зо вать к а к „п еч альн у ю ” . В р усском я зы ковом в и д ен и и печаль - это боль сердеч ная, п ри чи н ой к о то р о й м огут бы ть см ерть, несч астье; это глубокое и дли тел ьн ое состоян и е, п р о я вл яю щ е­ еся в м рачн ом настроен и и , м рачн ом виде, и н огд а соп ровож д аю щ ееся сл е за ­ ми, плачем . П он яти й н ое ядро, повли явш ее на сем ан ти ческ ое п р ео б разован и е и к о л и чествен н ую п ерестрой ку соотн оси м ы х л екси ч ески х еди н и ц группы , закл ад ы вается уж е в д р евн ер у сск и й период. С оврем ен н ы е усто й ч и вы е и и д и ­ ом ати чески е вы р аж ен и я п ечаль сердечная, п ереж иват ь печаль, охваченны й п ечалью , п еча ль (тоска, груст ь) глож ет и под. р азви ваю тся на той м етаф о ­ р и ч еск о й базе, ко то р ая ф орм и руется в д ревн ер у сск о м язы ке. П уть п р ео б р азо ван и я пред и катов здесь так о й ж е, как и в группе со зн а ­ ч ен и ем ‘ф и зи ологи ч еское с о с т о я н и е ’ (ср. болезнь и боль в [К ам алова 2002]). О д ни л ексем ы п од вергаю тся сем ан ти ческом у „су ж ен и ю ” - у тр ач и в аю т м н о ­ гозн ач н ость (плач, скорбь и др.), д руги е п од вергаю тся сем ан ти ческом у см е­ щ ению - п ер ех о д ят о т одн ого ви д о во го п он яти я к другом у (окаянны й), т р е ­ тьи п ер естаю т сущ ествовать к а к изб ы точн ы е ср ед ства я зы ко во й систем ы (о сем ан ти ч еск и х п р ео б р азо ван и я х в д и ах р о н и и см. [Г ак 1977: 3 0 -3 4 ]). С е­ м ан ти к а сл о ва н аход и тся п од вл и ян и ем д вух м аги стр ал ьн ы х сил: с одной стороны - это последовательное разграничение компонентов номинации, а с другой - корректировка семантического развития условиями функционирования слова [Богатова 1984: 140]. П ри этом сем ан ти ческ ое п реоб р азо ван и е зави си т от судьбы б ли зки х по значению слов. Так, нап рим ер, во вто р о й п оловин е X V III века сем ан ти ч еск о ­ му обн овл ен и ю п од вергаю тся сл о ва ун ы н и е , м ела н хо ли я , т ом лен ие, груст ь. О ни н ач и н аю т х ар ак тер и зо ваться к а к „п р и ятн ы е” , к ак состоян и я, к которы м сл ед у ет стрем и ться. Переход от „уныния скорбного” к „унынию приятному” в языковом сознании середины XVIII в. связан с новыми представлениями о любви. ...XVIII век утверждает самоценность болезненных состояний: объектом пристального внимания культуры в этот период становится любовь-болезнь, которая не ищет исцеления [Калакуцкая 1991: 143]. С о о тветствен н о п еч а ль тож е п р и о б р етает новы е см ы слы , ч то вы р аж ается в сло во со ч етан и ях свет лая печаль, т ихая печаль. В соврем ен н ом ру сско м л и тературн ом язы ке слово п еч а ль ф и кси руется словар ям и к а к м ногозн ач н ое. Его сем ан ти ч еск и й и н вар и ан т толк уется к ак ‘ ч увство грусти , скорби, состоян и е д уш евн ой го р е ч и ’, на основе м ето н и м и ­ ч еск о го п ер ен о са р азви вается л ек си к о -сем ан ти ч еск и й вар и ан т ‘то, ч то п еч а­ лит; собы тие, об сто ятел ьство и т.п., вы зы ваю щ ее ч увство гр у сти и с к о р б и ’; а такж е зн ач ен и е ‘за б о т а ’, соп ровож даем ое п ом етой „р азг.” [К узнецов 1998]. П еч а ль в его п ервом и основн ом зн ач ен и и со о тн о си тся с м иром ч увств, его си н он и м ам и и схо д н ы м и по см ы слу стан о вятся сл о ва го р е , го р ест ь, гр у с т ь ,

Заметки об истории русского слова печаль

₇₉

кручина, от чаяние, скорбь, п р искорб ие, скука, т ом лен ие, т оска, т раур, у н ы ­ ние, со кр у ш ен и е; ипохондрия, м ела н хо ли я [А брам ов 1999]. И сточники Житие и хождение игумена Даниила из Русской земли (1978). В: Памятники литерату­ ры Древней Руси (началорусской лит ерат уры XI- началоXII века). Москва. Сказание и страдание и похвала святым мученикам Борису и Глебу (Сказание о Борисе и Глебе) (1978). В: Памятники литературы Древней Руси (начало русской литера­ туры X I - начало X II века). Москва. Житие преподобного отца нашего Феодосия, игумена Печерского (Житие Феодосия Печерского). (1978). В: Памятники литературы Древней Руси: начало русской лите­ ратуры X I - начало X II века). Москва. Житие Авраамия Смоленского (1981). В: Памятники литературы Древней Руси. X III в. Москва. Повесть о честном житии благоверного и благородного и христолюбивого госуда­ ря царя и великого князя Федора Ивановича всея Руси, и о царском благочестии и о добродетельном исправлении, о святом его преставлении. Писано смиренным Иевом патриархом московским и всея Руси (Повесть о житии царя Федора Ивано­ вича) (1987). В: Памятники литературы Древней Руси: конец X V I - начало XVII в. Москва. Писание о преставлении и погребении князя Михайла Васильевича Шуйского, рекомо- го Скопина (1987). В: Памятники литературы Древней Руси: конец X V I - начало XVII в. Москва. Биб. іііо ір а ф іїя Абрамов Н. (1999). Словарь русских синонимов и сходных по смыслу выражений. Москва. Богатова Г.А. (1984). История слова как объект русской исторической лексикографии. Москва. Буслаев Ф.И. (1990). О народной поэзии в древнерусской литературе. В: Ф.И. Буслаев. О литературе : Исследования. Статьи. Москва. Вежбицкая А. (1997). Язык. Культура. Познание. Москва. Виноградов В.В. (1977). Слово и значение как предмет историко-лексикологического изучения. B: В.В. Виноградов. Избранные труды. Лексикология и лексикография. Москва. Виноградов В.В. (1980). О языке художественной прозы. Избранные труды. Москва. Гак В.Г. (1977). Сопоставительная лексикология. Москва. Еремин И.П. (1968). Лекции по древней русской литературе. Ленинград. Калакуцкая Е.Л. (1991). Лексико-семантическая тема „уныние - меланхолия - задумчи­ вость - забвение " в русском языке и культуре второй половины XVIII в. В: Логичес­ кий анализ языка. Культурные концепты. Москва. Камалова А.А. (1994). Формирование и функционирование лексики со значением психи­ ческого состояния в русском литературном языке. Архангельск.

80

Алла Камалова Камалова А.А. (2002). О семантической модели концепта ‘болезнь’. В: Res Philologica. Вып. 3. Архангельск. Кузнецов С.А. (ред.) (1998). Большой толковый словарь русского языка. Санкт-Петер­ бург. Михайловская Н.Г. (1979). Системные связи в лексике древнерусского книжно-письмен­ ного язы каХ І-Х ІѴ вв. Диссер. [...] д-ра филол. наук. Москва. Найда Ю.А. (1961). Анализ значения и составление словарей. В: Новое в зарубежной лингвистике. Вып. 2. Москва. Срезневский И.И. (1958). Материалы для словаря древнерусского языка. В 3-х томах. Москва. Фасмер М. (2008). Этимологический словарь русского языка. В 4-х томах. Москва. Цыганенко Г.П. (1989). Этимологический словарь русского языка. Киев. Чумакова Ю.П. (1996). Языковая картина мира и этимология: русское хороший - пло­ хой. B: Человек. Язык. Культура. Уфа. Якобсон Р. (1987). Новейшая русская поэзия. В: Р. Якобсон. Работы по поэтике. Москва. Яковлева Е.С. (1996). К описанию русской языковой картины мира. Русский язык за ру­ бежом 1, с. 47-56. Summary

N ote A bout H istory o f R ussian W ord g r ie f

The article is devoted to history of formation and functioning of Russian word grief. Historical dictionaries and Old Russian texts XI-XVII centuries (hagiography) are sources of the material. The lexical units ‘state of mind’ were polysemantic in old Russian (3-12 meanings). As a result of the long use of polysemantic words in Old Russian texts there is a lexico-semantic group ‘state of mind’ and modern direct sense of the word grief.