Aleksander Kiklewicz
Концептуальная метафора :
универсальность или
идиосинкатичность?
Acta Polono-Ruthenica 9, 249-2612004
UWM w Olsztynie Acta Polono-Ruthenica IX, 2004 ISSN 1427-549Х Aleksander Kiklewicz Olsztyn
Концептуальная метафора:
универсальность или идиосинкратичность?
Когнитивная семантика отказалась следовать сформировавшейся в XX в. традиции, согласно которой метафора понималась как элемент дискурса, как семантический эффект, обусловленный контекстом ситуации. С когнитивной точки зрения метафора представляет собой свойственный естественным языкам способ кодирования информации (Lakoff/Johnson 1980: 3). В лингвистической семантике произошла смена объекта исследо вания: если для I. Richardsa, М. Blacka, J. Searle’a или D. Davidsona объек том были живые, в частности, поэтические метафоры, то G. Lakoff и М. Johnson сконцентрировали внимание на широко распространенных в языковой деятельности человека конвенциональных (стертых, мертвых) метафорах, или катахрезах. Разграничение катахрезы и живой метафоры хорошо известно в общем языкознании. Так, А. А. Реформатский в своем классическом учебнике писал: „Полисемия, т.е. многозначность, свойственна большинству обычных слов” (1967: 75). Тот же Реформатский различал метафору в языке - как факт язы ковой компетенции, и метафору как художественный троп. В первом случае, указывал Реформатский (ibidem: 76), слово является названием определенной вещи или понятия, а во втором содержит в себе два плана: „прямое название” и „образное прозвище”, что „создает совмещение двух планов и образную и гр у совпадения и несовпадения прямого и переносного названий”. Если в порождающей и интенсиональной семантике, в соответствии с доктриной аналитической философии, метафора, во-первых, была объе ктом описания, во-вторых, рассматривалась в рамках сложной, многоуровневой семантической структуры высказывания (основанной на упорядоченном мно жестве семантических оппозиций: референция - дескрипция, аргументы - * * Статья написана в рамках реализации научно-исследовательского проекта № 2-H01D- -023-22, финансируемого Комитетом научных исследований (Komitet Badań Naukowych).предикаты, ассерция - пресуппозиция - импликация, предикация - интер претация, пропозиция - пропозициональная установка, пропозиция - актуализация, номинативные - дистрибутивные (селективные) признаки и т.д.), то когнитивная теория, оценивая данный подход как механи стический (Lakoff охарактеризовал его как „семантику болтов и гаек”), предложила о б ъ я с н и т е л ь н у ю модель языка: метафора представляет собой не семантическую деривацию, которая реализуется линейном семантико синтаксическом контексте, а виртуальный с е м а н т и ч е с к и й г е ш т а л ь т , с которым не только соотнесена серия языковых номинаций (конве нциональных или „новых”), но который также указывает на способ организации познавательной деятельности человека. W. Martin (1997) показывает, что метафорические и метонимические процессы являются характерным свойством хранения познавательной информации в виде фреймов. В соответствии с доктриной когнитивизма метафора находится вне языкового материала и вне дискурса: как часть интеллектуальной сис темы человека, она представляет собой антропологический феномен и синергетический („экологический”, как пишет G. Lakoff - 1987) фактор речевой деятельности (ер. также: Anuth 1998). Такова, к примеру, метафора с п о р е с т ь в о й н а (a r g u m e n t i s w a r) , которую непосредственно нельзя эксплицировать в содержании высказываний типа: ( 1 ) Your c la im s a re in d e fe n s ib le (2) H e a tta c k e d e v e r y w e a k p o i n t in m y a rg u m e n t (3) H is c r itic is m s w e r e r ig h t on ta r g e t Если модальная и интенсиональная логика изучает семантическое „настоящее” знака, то когнитивисты изучают его семантическое „про шлое”, т.е. некоторую ментальную основу, которая лежит в основе но минации (Кустова 2000: 86) и которая обычно имеет также исторический, архаический характер. Представление о метафоре как о трансцендентном, виртуальном феномене, своего рода когнитивном императиве речевой деятельности идеально вписывается в контекст современной постмо дернистской парадигмы, для которой характерна идея композици- ональности языковой и неязыковой семантики (Sinha 1999: 223). Приницпиальная новизна теории Lakoffa/Johnsona состоит в когни тивном подходе (Leezenberg 2001: 136), хотя идея такого подхода в 30-е годы XX в. была сформулирована I. Richards’oM, а еще раньше о метафоре как о способе концептуализации, а именно - символической, магической основе познания, писал Е. Cassirer (1990). Собственно, признание того факта, что метафорическая номинация отражает мыслительные и познавательные
Концептуальная метафора: универсальность или идиосинкратичность? 251 особенности человека, довольно широко представлено в лингвистической литературе. Так, К. К. Жоль (1984: 95) пишет, что „так называемое переносное значение и есть установление аналогии между двумя понятиями”. A. Furdal (1990: 220) указывает, что познавательная сущность метафоры заключается в экспликации общих свойств, которые имеются в содержании понятий, занимающих разные места в семантической системе языка (ср. также: Симашко/Литвинова 1993: 202). Во всех этих случаях речь идет о метафоре как отношении (или взаимодействии) уже готовых, закодированных в сознании понятий, признаков, идей. Новизна же теории Lakoffa/Johnsona заключается в том, что метафора рассматривается как способ г е н е р и р о в а н и я понятий, как свойственный человеческому созна нию и отражающийся в фактах языка тип р е -п р е з е н т а ц и и ( k n o w le d g e r e p r e s e n ta tio n ) , т.е. сохранения в памяти ранее полученных впечатлений. В основе когнитивного подхода к метафоре, как справедливо указывают исследователи (Taylor 1989: 133; Leezenberg 2001: 135), лежит и н т еракционис- т ская т р ак т овк а метафоры, которая рассматривает смысл метафорического выражения как результат взаимодеймодействия двух значений (или субъектов) - главного и вспомогательного: „к главному субъекту прилагается система а ссо ц и и р уем ы х импликаций, связанных со вспомогательным субъектом” (Black 1990: 167; 1979: 28; см. также: Bemâth 2001: 19). С когнитивной точки зрения функциональная значимость метафоры проявляется в том, что с помощью ассоциируемых импликаций одной по знавательной модели (категории, домены) конструируется познавательная модель нового объекта (или группы объектов), вводимого в опытную область человека. Тезис о том, что все операции нашего опыта по своей природе интерактивны (Lakoff/Johnson 1980: 178), занимает центральное место в когнитивной теории метафоры. Интеракционистская теория перекликается с ди ал оги ч еской (корреспонди рующей) концепцией мышления и внутренней речи, которую в первой половине XX в. предложила русская психологическая школа во главе с Л. С. Выготским, а также филологическая семиотика М. М. Бахтина. Коммуникация - это лишь частный случай диалогичности, которая может быть реализована не только во внешней, но и во внутренней речи (Ки- клевич 2000: 69). Выготский, которому принадлежит афористическое высказывание „Мысль - это речь, обращенная к самому себе”, писал: „Эгоцентрическая речь [...] возникает на основе социальной путем пере несения ребенком социальных форм поведения, форм коллективного сотрудничества в сферу личных психических отношений” (1982: 56).
Если M. Black (1979: 39) осторожно пишет, что по крайней мере некоторые метафоры используются как познавательные инструменты („some metaphors are what might be called c o g n itiv e in s tr u m e n ts ”), при этом считает, что когнитивная функция языковых номинаций лишь вспомога тельная, то Lakoff/Johnson высказывают подобное суждение категорически:
[ ...] Metaphor is not just a matter o f language [ ...] We shall argue that, on the contrary, human t h o u g h t p r o c e s s e s are largely metaphorical [ ...] The human con ceptual system is metaphorically structured and defined (1980: 6).
Следует отметить, что значительно раньше в работах, посвященных афазии, R. Jakobson рассматривал метафору и метонимию как такие способы конденсированной реализации принципа селекции и принципа комбинации в построении языкового дискурса, которые непосредственно связаны с особенностями функционирования мозга (1989: 169ссл.). Метафора с когнитивной точки зрения представляет собой п р о е ц и р о в а н и е (m a p p i n g) знаний о сущ ностях одного рода на восприятие и понимание сущностей другого рода. В операции проецирования участву ют два объекта: 1) исходная концептуальная область (модель) - донор, источник, эффектор (d o n o r / s o u r c e d o m a i n ) и 2) определяемая кон цептуальная область - рецептор, цель (r e c e p to r /ta r g e t d o m a in ). При дис курсивно-пропозициональном подходе считается, что понятие формируется в сознании путем интеллектуального расчленения наблюдаемого явления, выделения существенных признаков, приписывания им символов и построе ния пропозициональной модели. Ср. построенную в соответствии с данными критериями экспликацию понятия спора: X сп о р и т с Y = ' X обсуждает с У-ом Z; X думает о Z-e иначе, чем Y; X стремится к тому, чтобы Y думал о Z так же, как думает о нем X і Lakoff/Johnson рассуждают иначе: высказывания приведенного типа, по их убеждению, указывают на то, что понятие спора в обыденном сознании формируется на базе понятия войны. Концептуальная метафора с п о р - это в о й н а представляет собой своего рода п о р о ж д а ю щ у ю м о д е л ь: она указывает на то, что имеется хотя бы один существенный признак, который является общим для обоих понятий, т.е. существуют интервалы абстракции, в которых носители двух понятий не различимы. Это стимулирует когнитивную активность субъекта, состоящую в том, что, конструируя некоторую познавательную категорию, он должен актуали зировать в своей когнитивной системе такие домены и такие их свойства,
Концептуальная метафора: универсальность или идиосинкратичность? 253 которые могли бы функционировать в качестве упомянутых интервалов неразличения. При таком подходе понятие спора получает иную экспликацию: X с п о р и т с Y = ‘X делает по отношению к Y -y так, как X делает, когда воюет с У-ом’ А. Н. Баранов и Д. О. Добровольский (1997: 14) описывают механизм метафорической проекции как с у к ц е с с и в н ы й п р о ц е с с , в котором одна опе рация сменяет другую (см. также: Martin 1997). Определяемая таким образом когнитивная метафора соответствует введенному G. Bateson’oM (1988) понятию а б д у к т и в н о го м ы ш л ен и я , которое базируется на умозаклю чениях по аналогии. Так, в соответствии с правилами дедуктивного вывода мы строим категорический силлогизм: Л ю д и с м е р т н ы , С о к р а т - ч ел о век -» С о к р а т с м е р т е н . Абдуктивные силлогизмы имеют вид: Т р а ва у м и р а е т , Л ю д и у м и р а ю т -> Л ю д и - э т о т р а в а . Несмотря на то, что подобный способ рассуждения не соответствует правилам классической логики, Bate son считает его естественным и широко распространенным в обыденном и научном сознании и даже утверждает, что „силлогизм травы” функци онирует как общая биологическая схема поведения (т.е. проявляющаяся также в животном мире). М. Black (1979: 25) подчеркивает неповторимый и креативный характер метафор, считает, что они не сводимы к реестру семантических правил. Lakoff/Johnson, напротив, стремятся к идентификации и обобще нию метафорических проекций. Получаемые таким образом концепту альные метафоры типа с п о р - это в о й н а и л и п с и х и к а - это м а ш и н а составляют основу когнитивной системы человека, регулирующей его речевую и неречевую деятельность. Считается, что число образных схем репрезентации, на которых ба зируются метафорические модели, невелико. К основным таким схемам относятся (Lakoff 1987: 271ссл.; Johnson 1987: 112ссл.): контейнер, дорога и путешествие, дистанция - близость/отдаленность, контакт - соединение/ разъединение, передняя - задняя часть, часть - целое, линейная последовательность, верх - низ и др. Один из первых опытов экспликации подобных семантических проекций принадлежит русскому математику В. А. Успенскому (1979/1997), который выделил несколько типов „вещных конотаций” аб страктны х сущ естви тельн ы х, рассм атри вая их как „компактный, синкретический способ кодирования” семантической информации.
Одним из важнейших постулатов когнитивной теории метафоры является п о с т у л а т в с е о б щ н о с т и (Jäkel 1997; 1998; 2002): метафора не является специфическим феноменом поэтической или риторической деяте льности - она широко представлена также в практике обыденной разговор ной речи и в разного рода сп ециализированны х дискурсах, что и обусловливает необходимость описания метафоры как существенной части общей языковой компетенции человека. В пользу универсальности метафор - и как способа языковой номи нации, и как типа познавательной деятельности - приводятся разнооб разные свидетельства: метафора охватывает знаковые единицы разного формата - от функциональных (синсемантических) лексем (например, предлогов) до идиоматических выражений и даже целых метафорических (аллегорических) текстов (типа П а р ф ю м е р а P. Süskinda или устных интеррогативных дискурсов в групповом психотреннинге, см.: Вачков 2000: 119ссл.). Одно из принципиальных положений М и ф о л о ги и R. Ваг- thesa состоит в том, что мифы представляют собой не только образные и „несоответствующие” рассказы, - они используются в каждодневной интеллектуальной практике как естественны й способ осмы сления окружающего мира, структурирования знаний (см. также: Nerlich/Hamilton/ Rowe 2002). Подобное утверждение находим в книге Lakoffa /Johnsona:
Like metaphors, myths are necessary for making sense o f what goes on around us. A ll cultures have myths, and people cannot function without any more than they can function without metaphor. A nd just as w e often take the metaphors o f our ow n culture as truths, so w e often take the myths o f our ow n culture as truths
(1980: 185-186). Метафора характерна для всех стилей и жанров - не только худо жественного, публицистического и разговорного, но также официально делового (административного) и научного. В литературе (Bateson 1988) можно встретить ссылки на выдающихся деятелей науки, которые заявляли, что думают преимущественно метафорическими образами или „специ ально воображаемыми конструкциями”. Л. М. Алексеева, ссылаясь на научные метафоры я зы к , к о р ен ь, о б о р о т , с в я зь (в лингвистике), врем я, п р о с т р а н с т в о , сила, д а в л е н и е , м а с с а (в физи ке), пишет о том, что „весь исторический путь развития науки отмечен созданием метафорических вех, по которым можно [...] восстановить картину научного творчества” (1998: 27). И все-таки постулат всеобщности нуждается в существенных оговорках.
Концептуальная метафора: универсальность или идиосинкратичностъ? 255 Если рассматривать языкбвую метафору как конденсированную пропозицию с предикатом подобия (в духе G. Millera) или с предикатом ассоциации/отношения (в духе J. Searle’a), то возникает вопрос о механизме ее декомпозиции в речевой коммуникации. Совершенно очевидно, что информация типа К о г д а я го в о р ю о Х , т о я дум а ю о Y слишком неопределенна: она содержит только интерпретативные предикаты (делиберативный и гностический), но не соотносит аргументы X и У с какими-либо дескрипторами. Это означает, что метафора сама по себе, как языковой материал н е о п р е д е л е н н о зн а ч н а (термин В. В. Мартынова) - открыта для различных семантических интерпретаций - метафорических и неметафори ческих. На семантическую неопределенность, неточность метафоры указывают также другие авторы: Käufer (1983), Pinkal (1980; 1985), Дённингхауз (2001). Рассмотрим пример: (4) С т о и т д а м о ч к а , о б л о к о т и вш и с ь н а м а ш и н у с о т к р ы т ы м кап от ом . П о д х о д и т м у ж и к и г о в о р и т : ..М о ж н о п р и к у р и т ь ? ” („Комсомольская правда”. 14.08.2002) Пока что у нас нет оснований для интерпретации глагола п р и к у р и т ь иначе, как в его основном значении ‘зажечь сигарету, папиросу от другой’. Но - читаем дальше: (5) О н а ем у: „ В аля й ! ” Тот п о д с о е д и н я е т к л ем м ы к а к к у м у л я т о р у Расширение контекста требует от нас корректировки принятой семан тической гипотезы: п р и к у р и т ь интерпретируется метафорически, а именно - ‘зарядить аккумулятор, подсоединившись к другому, действующему аккумулятору’. Неопределеннозначность наиболее очевидна в случае так называемых сентенциональных метафор { s e n te n tia l m e ta p h o r) (Miller 1979: 233): высказывание (6) П т и ч к а у л е т е л а вне соответствующего контекста не будет декодировано как сообщение о побеге Джона из тюрьмы. Исследователи, принадлежащие к когнитивному направлению, сами признают неоднозначность многих концептуальных метафор. Так, J. Taylor (1989: ІЗбссл.) пишет, что образная схема „верх - низ” проецируется на три разные концептуальные области: 1) количество и степень, 2) оценку и 3) иерархию власти. Тогда возникает вопрос: как же в конкретных актуализациях схемы „верх - низ” осуществляется выбор одной из этих интерпретаций? Как, например, следует истолковать выражение в ы с о к и е о т н о ш е н и я - как ‘отношения представителей политической элиты’ или же ‘хорошие, положительные в нравственном смысле отношения’?
Успешное функционирование метафоры обусловлено несколькими факторами. Д и с к у р с и в н ы й (или с т и л и с т и ч е с к и й ) фактор декомпозиции метафорических выражений это - общность коммуникативного контекста, ф иксированный тип (стиль, ж анр) речевой д еятельн о сти . Тезису о всеобщности метафорической номинации можно противопоставить тезис о стилистической маркированности метафорических выражений. Так, Ю. С. Степанов (1997: 304), полемизируя с А. Б. Пеньковским, который на материале русского языка описывает метафорические модели концепта р а д о с т ь , реализуемые в конструкциях с глагольными предикатами р о ж д а е т с я , р а с т е т , ж и в е т , п р о с ы п а е т с я , з а т и х а е т , у м о л к а е т и т.п. (1991), справедливо указывает, что область функционирования этих метафор ограничена рамками литературного языка - в разговорной речи существительное р а д о с т ь вообще редко выступает в качестве подле жащего. В самом деле, в обы денной коммуникации мы отдадим предпочтение с и н т е т и ч е с к о й конструкции (7) П о с м о т р и , к а к П е т я о б р а д о в а л с я перед а н а л и т и ч еск о й конструкцией (8) П о с м о т р и , к а к а я р а д о с т ь о х ва т и л а П ет ю , которая содержит в себе явные черты книжного стиля. Значит, сфера употребления концептуальной метафоры ч у в с т в о - это ж и в о е с у щ е с т в о ограничена - закреплена за определенным типом (типами) речевого взаи модействия. Известно также, что многие книжные метафоры подобного типа являются заимствованиями, а следовательно, можно поставить под сомнение их репрезентативную первооснову. В широком аспекте дискурсивный фактор следует рассматривать как тип культуры, который накладывает определенные ограничения на употребление метафорических выражений, ср. романтический и пози тивистский подходы к метафоре. К о м м у н и к а т и в н о -т е м а т и ч е с к и й фактор функционирования метафор заключается в содержательной когерентности текста (дискурса), которая в определенной степени компенсирует метафорическую конденсацию смысла. Рассмотрим пример, анализируемый в работе (Dobrzyńska 1994: 85сл.):
(9) N ie w id z ia ła m c ię j u ż o d m ie s ią c a . I nic. J e ste m m o ż e b le d sza ,
tr o c h ę ś p ią c a , tro c h ę b a r d z ie j m ilc zą c a ,
Концептуальная метафора: универсальность или идиосинкратичность? 257 Существительное p o w i e t r z e ‘воздух’ является здесь метафорой любви: К о г д а я г о в о р ю о во зд у х е , я д у м а ю о т в о е й л ю б ви . В принципе, в тексте нет прямых указаний на эту ассоциацию , и вы рванное из контекста, высказывание (10) M o ż n a ż y ć b e z p o w ie tr z a было бы лишено метафорического смысла. Направление интерпретации определяет заданная в контексте тема любви и общая коммуникативная предпосылка, согласно которой по крайней мере некоторое время заданная тема должна поддерживаться всеми партнерами. Н. Р. Grice (1975) рассма тривает подобные примеры как импликатуры, основанные на п ри н ц и п е к о о п е р а ц и и , в частности, на п о с т у л а т е р е л е в а н т н о с т и . К о гн и т и в н о -к у л ь т у р н ы й фактор функционирования метафоры заклю чается в том, что метафорическая проекция базируется на общем для участников информационного обмена тезаурусе - базе знаний (сим птоматично, что русская номинация c o - з н а н и е как раз и отражает когерентность концептуальных систем). Так, интерпретируя метафору M i ło ś ć to p o w ie tr z e , Т. Dobrzyńska пишет:
Twoja m iłość jest dla mnie... A by pow ied zieć, jaka jest dla m nie twoja m iłość, m y ślę o powietrzu, poniew aż o twojej m iłości m ożna p ow iedzieć to, co się m ówi o powietrzu: Powietrze jest niezbędnie potrzebne do życia każdemu człowiekowi (a więc i mnie) -* Twoja miłość je st mi niezbędnie potrzebna do życia [...] Aby zrozum ieć sens metafory, trzeba odwołać się do elementarnej w iedzy na temat powietrza. Powietrzu m ożem y przypisać m. in. konotację ‘niezbędne do ż y c ia ’. Wystarcza ona do zrozum ienia m etafory” (1994: 85).
Общая база знаний проявляется в том, что в рамках языкового и культурного сообщества определенные концепты (понятийные категории) соотносятся с определенными прототипами - экстенсиональными (т.е. конкретными референтами) или интенсиональными (т.е. отдельными признаками). В принципе, на прототипический фактор ссылаются и сами авторы когнитивной гипотезы (Black 1990: 167; 1979: 28; Lakoff/Johnson 1980: глава 24). Механизм актуализации семантических прототипов в процессе декомпозиции метафоры можно представить следующим образом. Метафорическое выражение включает два понятия и промежуточный признак, который в дискурсе не актуализируется (Дюбуа/Пир/Тринон и др. 1986: 197). Этому признаку соответствует неопределенное местоимение нечт о в следу ющей экспликации: К о г д а я г о в о р ю о X , т о я д у м а ю н е ч т о о Y
Поскольку за концептом, соответствующим символу X , в памяти но сителей языка закреплены определенные прототипические признаки и референты, то неопределенное н е ч т о легко конвертируется в конкретные дескрипторы: К о г д а я г о в о р ю о X , т о я д у м а ю н е ч т о о Y; я д у м а ю о Y т о, чт о я о б ы ч н о д у м а ю о X Так, используя в метафоре M iło ś ć to p o w ie tr z e в качестве источника концепт p o w i e t r z e , мы ссылаемся на п а р а м е т р п о у м о л ч а н и ю - прото типическое свойство источника ‘воздух необходим для жизни’, ср. экс пликацию: Я г о в о р ю : - Н а в е р н о , м о ж н о ж и т ь б е з в о зд у х а К о г д а я г о в о р ю о во зд ух е, я д у м а ю о л ю б в и Я д у м а ю о л ю б в и т о, чт о я о б ы ч н о д у м а ю о в о з д у х е Я о б ы ч н о д у м а ю о во зд ух е, чт о в о з д у х н е о б х о д и м для ж и зн и Я д у м а ю (с е й ч а с) о л ю б ви , чт о л ю б о в ь н е о б х о д и м а для ж и зн и Каждое языковое сообщество в процессе жизнедеятельности выраба тывает свои системы концептуализации мира, поэтому метафорические модели накладываются на к ул ь т ур н ы й с у б с т р а т . Основу метафорической номинации составляю т не только опытные, эм пирические данные (в частности, образные схемы типа „верх - низ”, которым так много внимания уделяют Lakoff/Johnson), но и культурные стереотипы, которые нередко имею т условны й характер (B eardsley 1990: 203). Так, в семантической структуре русского языка существительные осел, сви н ья, слон, ги ен а , б ы к и др. имеют сильные коннотации, а вот, например, у су щ ествительного б а р с у к такой коннотации нет. Это проявляется в особенностях метафорической номинации, ср.: (11) И в а н - о с е л (12) ? И ва н - б а р с у к Указывая на сходство Ивана с ослом, мы актуализируем закодирован ный в нашей культуре прототип - [глупость], указание же на сходство Ивана с барсуком не имеет никакого семантического эффекта, потому что извлечь из культурной памяти соответствующий прототип не удается. Носителями культурных прототипов являются п р е ц е д е н т н ы е т ек ст ы . С и т у а т и в н ы й фактор декомпозиции метафорических выражений за ключается в общности референциальной ситуации. Действие этого фактора мы наблюдали при анализе русского глагола п р и к ур и т ь . Данный фактор, по существу, занимает центральное место в эмпирической концепции истины Lakoffa/Johnsona).
259 Концептуальная метафора: универсальность или идиосинкратичность? Наконец, л и н гви с т и ч е с к и й фактор употребления метафоры релевантен прежде всего применительно к конвенциональным (стертым) метафорам, значения которых закодированы в системе языка и доступны всем его носителям независимо от усвоенных специальных знаний, ситуации общения и речевого контекста. Однако метафорическая декомпозиция только на базе лингвистической компетенции встречается редко и вряд ли может быть успешной. Обычно данный фактор дополняется актуализацией паравербального контекста. Вероятно, следует согласиться с N. Goodman’oM, который пишет:
Metaphor permeates nearly all discourse; thoroughly literal paragraphs without fresh or frozen metaphors are hard to find in even the least literary texts (1981: 226; см. также: Eco 1985: 243). Ho все-таки в разных типах дискурсов, при разных когнитивных, комму никативных и ситуативных условиях речевой деятельности функционирование метафор - и в плане содержания, и в плане выражения - существенно варьируется. Это дает основание утверждать, что метафора представляет собой не только у н и вер са л ьн ы й , но и иди оси нкрат и чески й феномен. Литература Алексеева Л. М. (1998), О б щ и е за к о н о м е р н о с т и ф у н к ц и о н и р о в а н и я м е т а ф о р и ч е с к о г о т ерм ина в науч ном т екст , [в:] Ф ункциональны е исследования, вып. 6, Москва, с. 27-37. Баранов А. H./Добровольский Д. О. (1997), П о ст ула т ы ко гн и т и в н о й сем ан т ики, „Известия АН. Серия литературы и языка”, т. 57, № 1, с. 11-19. Вачков И. В. (2000), О сн о вы т ехн о ло ги и гр уп п о во го т реннин га. П сихот ехн ики, Москва. Выготский Л. С. (1982), И зб р а н н ы е сочин ения, т. 2: П р о б лем ы о б щ ей п сихологии, Москва. Дённингхауз С. (2001), М о р е л ю д е й и п р о п а с т ь ц вет о в. М е т а ф о р ы н е о п р е д е л е н н о го
ко ли чест ва , [в:] Kiklevic A. (hrsg.), Q u a n titä t u n d G ra d u ieru n g in d e r n a tü rlich en Sprache, München, s. 61-75. Дюбуа Ж./Пир Ф./Тринон А. и др. (1986), О бщ ая р и т о р и ка , Москва. Жоль К. К. (1984), М ы сль. С лово. М ет а ф о р а , Киев. Киклевич А. К. (2000), Д искурсны е перекодировки: предпосылки и следст вия, [в:] Ухванова И. Ф. (ред.), М ет о д о ло ги я исследован ий полит ического дискурса: акт уа льн ы е проблем ы со д ер ж ат ельного а нализа о бщ ест вен но-полит ических т екст ов, вып. 2, Минск, с. 64-78. Кустова Г. И. (2000), К о гн и т и вн ы е м о д ел и в сем а н т и ческ о й д ер и ва ц и и и си ст ем а п р о и з во д н ы х зн а чен и й , „Вопросы языкознания”, № 4, с. 85-109. Реформатский А. А. (1967), В вед ен и е в язы ко вед ен и е, Москва. Симашко Т. В./Литвинова М. Н. (1993), К а к о б р а з у е т с я м е т а ф о р а (д е р и в а ц и о н н ы й а сп ек т), Пермь. Степанов Ю. С. (1997), К о н ст а н т ы . С ло ва р ь р у с с к о й к ульт ур ы . О пы т и сслед о ва н и я, Москва.
Anuth B. S. (1998), B e o b a c h tu n g e n z u r M e ta p h e r . E in p h r a s e o lo g is c h e r V ersu ch , http:// www.hausarbeit.de/faecher/hausarbeit/lin/11144.html.
Bateson G./'Bateson M. С. (1988), A n g e ls fe a r : an in vestig a tio n into the n a tu re a n d m e a n in g o f th e sa cred , London. Цит. по: Бейтсон Г./ Бейтсон M. К. (1994), А н г е л ы ст р а ш а т ся, Москва.
Beardsley М. С. (1962), The M e ta p h o ric a l Twist, „Philosophy and Phenomenological Research” 22/3, p. 2 9 3 -3 0 7 . Цит. по: Б ирдсли M. (1 990), М е т а ф о р и ч е с к о е с п л е т е н и е , [в:] Арутюнова Н. Д./Журинская М. А. (ред.), Т ео р и я м ет а ф о р ы , Москва, с. 201-218. Bemâth А. (2001), Ü ber N ietzsch es B e g r iff d e r M e ta p h e r in sein em E ssa y „ Ü b e r W ahrheit u n d
L ü g e im a u ss e rm o r a lisc h e n S in n e " . K o m p o n e n te n e in e r te r m in o lo g isc h e n U n tersuchung, „Jahrbuch der ungarischen Germanistik”, s. 15-32.
Black M. (1962), M o d els a n d M eta p h er. S tu d ies in L ang u a g e, Ithaca/London. Цит. по: Блэк M. (1990), М ет аф ора, [в:] Арутюнова Н. Д./Журинская М. А. (ред.), Т еория м ет а ф о р ы , Москва, с. 153-172.
Black М. (1979), M o re A b o u t M eta p h o r, [в:] Ortony A. (ed.), M eta p h o r a n d T rought, Cambridge, р. 19-43.
Cassirer E. (1925), S p ra ch e u n d M ythe, Leipzig/Berlin. Цит. по: Кассирер Э. (1990), С ила м ет а ф о р ы , [в:] Арутюнова Н. Д./Журинская М. А. (ред.), Т еория м ет а ф о р ы , Москва, с. 33-43.
Dobrzyńska Т. (1994), M ó w ią c p rz e n o śn ie ... S tu d ia о m eta fo rze, Warszawa. Furdal A. (1990), J ęzyko zn a w stw o otw a rte, Wrocław.
Goodman N. (1981), M e ta p h o r as M o o n lig h tin g , [in:] Johnson M. (ed.), P h ilo so p h ic a l P e rsp e c ti ves on M etaphor, Minneapolis, p. 221-227.
Grice H. P. (1975), L o g ic a n d co n versa tio n , [in:] Cole P./Morgan J. L. (eds.), S yn ta x a n d s e m antics, V. 3, New York, p. 41-58.
Jäkel О. (1994), W irtschaftsw achstum o d e r Wir ste ig e n d a s B ru tto so zia lp ro d u kt: Q u a n titä ts-M e taphern a us d e r Ö konom ie-D om äne, [in:] Bungarten T. (hrsg.), U nterneh m en sko m m u n ika tio n . L in g u istisch e A n a lysen u n d B esch reib u n g en , Tostedt, s. 84—101.
Jäkel O. (1997), M eta p h ern in a b stra kten D isk u r s-D o m ä n e n : E in e ko g n itiv-lin g u istisch e U n tersu ch u n g a n h a n d d er B ereic h e G eistestätigkeit, W irtschaft u n d W issenschaft, Frankfurt a.M./ Berlin/Bem/New York/Paris/Wien.
Jäkel O. (2002), H yp o th eses R evisited : The C o g n itive T h eo ry o f M eta p h o r(A p p lie d to R elig io u s Texts), http://www.metaphorik.de.
Jakobson R. (1989), W p o sz u k iw a n iu is to ty ję z y k a . W ybór p ism , t. 1, Warszawa. Johnson M. (1987), The b o d y in th e m ind, Chicago.
Käufer D. (1983), M e ta p h o r a n d Its Ties to A m b ig u ity a n d Vagueness, „Rhetoric Society Quarter ly” 13/3-4, p. 209-220.
Lakoff G./Johnson M. (1980), M e ta p h o rs We L iv e By, Chicago/London.
Lakoff G. (1987), Wome, F ire a n d D a n g ero u s T hings: W hat C ateg o ries R e v e a l a b o u t th e M ind, Chicago/London.
Leezenberg M. (2001), C on texts o f M eta p h o r, Amsterdam/London/New York et al.
Martin W. (1997), A F ra m e -b a se d A p p ro a c h to P o lysem y, [in:] Cuyckens H./Zawada B. (eds.), P o ly se m y in C o g n itive L in g u istics, Amsterdam/Philadelphia, p. 100-120.
Miller G. A. (1979), Im a g es a n d M o d els, S im iles a n d M eta p h o rs, [in:] Ortony A. (ed.), M eta p h o r a n d T rought. Cambridge, p. 202-248.
Nerlich B./ Hamilton C. A./ Rowe V. (2002), The S o c io -C u ltu r a l R o le o f M eta p h o rs, F ra m es a n d N a rra tives, www.metaphorik.de. 2.
Pinkal M. (1980), S em a n tisch e Vagheit: P h ä n o m e n e u n d Theorien. I. „Linguistische Berichte” 70, s. 1-26.
261
Концептуальная метафора: универсальность или идиосинкратичность?
Sinha С. (1999), G rounding, m apping, a n d a cts o f m eaning, [in:] Janssen T./Redeker G. (eds.), C o g n itive L in g u istics: F oundation, Scope, a n d M eth o d o lo g y, Berlin - New York, p. 223-255. Taylor J. R. (1989), L in g u istic C ategorization. P ro to typ es in L in g u istic Theory, Oxford.
Streszczenie
K o n cep tu a ln a m eta fo ra - u n iw ersa ln o ść czy id io syn kra tyczn o ść
Tematem artykułu jest rozpowszechniona we współczesnym językoznawstwie (także w slawi styce) teoria metafor konceptualnych, zainicjowana przez amerykańskich badaczy G. Lakoffa i M. Johnsona w latach 80. XX w. Rozpatrywane są najważniejsze założenia metodologiczne tego kierunku językoznawstwa, te osobliwości opisu materiału językowego, które współczesna lingwi styka zawdzięcza kognitywnemu (a szerzej - interpretacyjnemu) ujęciu systemów znakowych. Autor skupia uwagę na jednym z postulatów kognitywnej teorii metafor - na postulacie uniwersal ności, podważając jego absolutny charakter. Szczególnym przedmiotem analizy autora są czynniki realizacji metafor konceptualnych w komunikacji językowej: dyskursywny, kulturowo-kognityw- ny, sytuacyjny oraz lingwistyczny.
Sum m ary
The c o n cep tu a l m eta p h o r: u n iversa lity o r idiosyn cra sy?
The subject o f the article is the widespread in the contemporary linguistics (and also Slavo nic studies) theory of the conceptual metaphor, initiated by the American researchers G. Lakoff and M. Johnson in the eighties o f the twentieth century. Analyzed are the most important me thodological assumptions of this branch o f linguistics, those peculiarities o f the description of the linguistic material that contemporary linguistics owes to the cognitive (and interpretational, to be precise) perspective o f sign systems. The author focuses on one o f the postulates o f the cognitive theory o f metaphors, namely on the postulate o f universality, challenging its abso- lute character. The most particular subject o f analysis on the part of the author is connected with the factors of realization of conceptual metaphors in the linguistic communication: discursive, cultural-cogniti ve, situational and linguistic ones.
