Андрей Гиривенко
Иррациональные мотивы в
лирике Альфреда Теннисона
Collectanea Philologica 9, 245-251
А ндрей Г И Р И В Е Н К О
(Ченстохова)
ИРРАЦИОНАЛЬНЫЕ МОТИВЫ В ЛИРИКЕ
АЛЬФРЕДА ТЕННИСОНА
THE MOTIVES OF MADNESS IN ALFRED TENNYSON’S POETRY
The belief that madness is linked with creative thinking has been held since ancient times. Since the time o f the Greek philosophers, those who wrote about the creative process emphasised that creativity involves a regression to more primitive mental processes, that to be creative requires a willingness to cross and recross the lines between rational and irrational thought.
The idea o f mad humanity cropped up in English lffh century literature due to many reasons. Bedlam became a metaphor o f the world. Toward the end o f the l S h century a more charitable mood and, indeed, a growing willingness to experience a darker side o f human experience emerge. There are the Gothic novelists who warn their readers o f maddening consequences o f excessive passion. Charles Maturin portrays his fascination with violent emotion and taste for perverse behaviour. Percy Bysshe Shelley makes similar demands in the Cenci. Keats worried that his dreams might be considered those o f a madman. Many Romantics insisted on the ancient belief that poets like geniuses, are “mad ” and therefore privileged, for they posses powers that break through the enclosures o f the “saner ’’mind. Madness and Genius become close allies.
Tennyson ’s question suggests that his mental state was complicated by moments o f desperate depression. During those periods Tennyson lived in fear o f going mad, o f going too close to the edge and falling. His “Lotos-Eaters ” can be referred to the period marked by constant disasters.
In the poem “The Lotos-Eaters ” (1833) Tennyson describes Lotos land, “a land o f streams ”, a land where it is always afternoon, a land o f which a sailor dreams when a long time at sea. Some mariners had come over the sea and were weary. They were content to go no further; they were happy in the knowledge that they would no longer see their homeland again. It may mean that the mariners are tired with their previous way o f life. They realise that there are other things, not only hard work. People are surrounded by the magnificent nature, in which everything has its own place; its beginning and its end as well. “The Lotos-Eaters” resemble greatly Ulysses' mariners, who are destined to remain in a state o f relaxation and ecstasy. The poem flows between descriptions o f the physical aspects o f the landscape and the process o f rationalisation that the sailors go through in order to Justify their desire to remain in the land o f the lotos-eaters. The difficult nature o f their decision is expressed as they wrestle with their duty to their families and country and the overriding feeling that they have worked long and hard and are thus entitled to rest. Eventually, they conclude that they must remain on the island as their families and their duties have altered so much in their absence that they would not recognise, nor would they make sense in such a modified environment. Thus, it is clear that the speaker “allows ” the sailors to stay on the ideal island, forget their sorrows, or at least try to do so, and enjoy their new life, which can be a great pleasure after many years o f wanderings and dangers on the sea. Tennyson ’s position though is not so simple as it might seem to be, and this is the question under
246 Андрей Гиривенко А нглийское общ ество первой трети X IX века ж ило в атм осф ере нарастаю щ его беспокойства: увеличивалось число ум ственн ы х р ас стройств, появлялись все новы е и новы е проф ильны е лечебницы (даж е название одной из н их - B edlam - стало привы чной м етаф орой), вы ходили в свет все новы е и новы е ж урнальны е статьи, в которы х рассм атривались вопросы ан ом альн ы х отклонений в психике и поведении. П ризнаки «нездоровья» нации не м огли не отразиться в литературе, тем более, что уже в предром антизм е сущ ествовала богатая традиция рассм атривать разны е варианты дивиантного поведения и вклю чать в худож ественны й контекст иррациональны е мотивы. Бы ла создан а целая серия готических романов, где «средневековое уж асное» со всей п алитрой ассоциаций неизм енно транспонировалось на разного ро д а условны е ситуации и п о лож ения. О дин за другим следую т зловещ ие характеры , вы страивается целая галерея портретов лю дей с отклонениям и в психике (среди н их - монахи, служ ители то ли сил дьявольских, то ли просто негодяи по своей природе). О сновополагаю щ ей д ля авторов готических сочинений, как на то указы ваю т многие исследователи, являлась цель пробудить интерес к н е объясним ом у, таинственном у, м истическом у, загадочному. Загадка (особенно овеянная инф ернальны м флёром) беспокоила, волновала, раздраж ала, вы водила из равновесия, п орож дала страх, сом нения, мы сли о безвы ходности (или безы сходности). Бесспорно, вся тенденция раб отала на то (по утверж дениям лите- ратуроведов-аналитиков), чтобы освободить сознание ч итателя от оков обы денности, увлечь в ирреальны й мир грёз, волнений, переж иваний, а д о стоверность создаваем ой атм осф еры подкреплялась лирическим и героями, вы казы вавш им и необузданную страсть, эмоции, впадавш их в бесп ри чинную меланхолию , или, наоборот, сви репы й гнев. Из всех писателей готического направления, вероятно, Чарлз Мэтьюрин лучше других продемонстрировал восхищение необузданной страстью и дивиантным поведением героев. В Мельмоте-Скитальце он прибегает к безумию {madness), как к средству ухода в иррациональное. Он приглашает своих читателей в те же самые западни, в которых оказываются его персонажи, в дом умалишенных, дабы услышать щелчки хлыста надзирателя и сумбурный бред узников, - п иш ет Э н Колли, приглаш ая к разговору о м отивах безумия (иррациональности) у Т ен н исона1.
В поэме Ш ел ли Ченчи преследую тся те ж е цели - воспитать у читателя нездоровы й вуайеризм 2. К огда п оруганная Б еатриса Ч ен ч и в неистовстве вбегает на сцену, о н а превращ ается в инструмент, п осредством которого Ш елли (апеллируя к своем у читателю ) взы скует ответ н а вопрос о «не п остиж им ы х м истериях бытия». Э ти поиски не лиш ены страха, тр е волнений, необъясним ого напряж ения. Н апом ню , что сю ж ет трагедии заим ствован из реальной истории о Беатрисе Ч енчи, которая б ы ла осуж дена и казнена за убийство собственного отца, граф а Ф ранческо Ч енчи, в Риме в 1599 году. Ш ел ли не раз привлекли тем ы кровосм еш ения и атеизма. С ам он признавался, что попы тка изобразить б е з у м н о е б е с н о в а н и е страш и ла его самого, ибо во врем я создания поэмы Ш елли оказался (пусть и по своей воле) н а грани м еж ду эф ем ерны м бы тием и разверзщ ей ся бездной безумия. К стати, эпизод кинем атограф ической версии встречи Байрона, Ш елли, Клер К лерм онт и М эри Ш елли н а одной из и тальянских вилл ( The Gothic) - репрезентативен сам по себе. О бн а ж енны й Ш елли в восторж енном состоянии стоит н а балконном выступе, будто балансируя н а грани бы тия и ирреальности. О тблески молнии, раскаты гром а и непрекращ аю щ ийся ливень лиш ь усиливаю т упоение сладостны м безумием , а сию м ом ентное бытие гения соотнесено с веч ностью . И ррациональность у М этью ри на очень похожа. Н есм отря н а весь не вообразим ы й уж ас (в котором персонаж и подчас теряю т сам ообладание и впадаю т в состояние транса), остается сладострастная и апатичная безы сходность, предчувствие неизбеж ности чего-то нового, неизведанного. Н е надо напом инать, какой ш лейф п одраж аний вы звал р ом ан М елъм от - -С кит алец и как повлиял на викторианцев. И Ч айльд Гарольд, и М анф ред - еще д ва прим ера использования иррациональной м отивировки: в характеристику персонаж ей вклю чаю тся элем енты страдания, необъясним ого беспокойства, странны х видений и н е оправданной самоиронии. П ерсон аж и Бай рон а - часть его возрастаю щ ей 2 Основу этому «вуайеристическому» воспитанию положил скандально известный эротический роман Джона Клеланда Фанни Хилл (1749), где Фанни становится свидетельницей не просто сцен циничного растления, но демонстрирует патологическую склонность иронизировать над увиденным. Автору удается удерживать внимание читателя, помещая героиню в новые неожиданные ситуации. Поначалу это эротические сцены, за которыми Фанни наблюдает вольно или невольно, затем - непосредственно реализует увиденный опыт. При этом автор позволяет себе лукавить с читателем и предлагает взглянуть на «высококультурное», образованное общество (где мирно уживаются ханжество и лицедейство) глазами наивной, придурковатой девчонки, ставшей игрушкой в чужих руках. Фанни, сама поправшая моральные установки, обретает свободу в своей исповеди, где теряется всякая рациональная связь событий, так как всюду правят порок и похоть. С этой точки зрения роман вряд ли рассматривался добросоветно и после довательно.
248 Андрей Гиривенко ж аж ды воззреть на пресущ их м онстров, которы х отрицало или попросту изводило предш ествую щ ее поколение п исателей и поэтов. И склю чение составляет, м ож ет быть, лиш ь Р оберт Саути, у которого через инф ерналь ное п росм атривается полная абсурдность бытия. В контексте п опы ток если не познать, то акцентировать слож ность дивиантного поведения, находятся С. Т. К олридж и Д ж он Ките. И как раз о последн ем (самом лю бим ом поэте Т еннисона) следует сказать несколько слов. К ите проявляет постоянны й интерес к дрем лю щ ем у сознанию , силы которого ослаблены и ли лиш ены контроля. Это состояние (пребы вание в сф ере иррационального нагром ож дения идей, понятий, образов, п ере ж иваний) будет эксплуатироваться вслед за К итсом многообразно. Сам поэт (и Т еннисон мог прочитать эти свидетельства) не раз вы раж ал беспокойство по поводу того, что его образны е построения (в которы х, кстати, неизбы вен д ух античности) и «фантазии» вполне могут указы вать на безум ие автора-творца. Н епознанны е стороны сознания оказы вались в п араллели с сознанием творческим , и это вновь опрокиды вало в и ррац ио нальны й мир древни х греков, убеж ден н ы х в том, что неистовы е (п одли н ные) поэты неизбеж но входят в снош ение с силам и бож ественны ми, воспаряя к пределам, недосягаем ы м в реальн ости 3. М ногие ром анти ки придерж ивались убеж дения в том, что поэты (особенно гениальны е) безумны , и потом у непостиж им ы д ля простого (обы денного) сознания. Безум ие и гениальность становятся сою зникам и, и поэты -ром антики зачастую б алансирую т н а опасной грани. Б айрон - один из них. В письм е Т ом асу М уру от 28 января 1817 го д а он п ризн а вался, что во врем я сочинения Чайлъд Г арольд а находился в невм еняем ом состоянии. И не только Байрон п ровозглаш ает (провоцирует) свое безумие. Ему вторят многие п оследователи вплоть до Ш арля Бодлера, п ере осм ы сливш его аксиом ы К итса и поведавш его м иру свою ф орм улу - «глубокая м еланхолия сосущ ествует с красотой и радостью ». Есть свидетельства, что Ц вет ы Зла вы зы вали у Т ен н исона восхищ ение и страх. * * * К ак уже неоднократно отм ечалось специалистам и, А льф ред Теннисон в силу р яд а обстоятельств своей ж и зн и более других поэтов X IX века коррелирует с тем ой, объединяю щ ей статьи данного сборника. П оэта длительное врем я не покидало чувство неуверенности в себе (многие его 3 Здесь уместно процитировать современного исследователя Ротенберга о дивиантном поведении. „The belief that madness is linked with creative thinking has been held since ancient times. It is a widely popular notion. Deviant behavior, whether in the form of eccentricity or worse, is not only associated with persons of genius or high-level creativity, but it is frequently expected of them” (G. R o t h e n b e r g , Deviant Behavior, London 1990, c. 149).
родствен ни ки страдали п сихическим и расстройствам и), обуревал п ери о дически угасавш ий страх от осознания своей п атологической склонности к ум опом рачению , от ж уткого осознания возм ож ности не вы йти из состояния депрессии. П ериод с 1836 по 1850 год следует считать наиболее драм атическим . Н о первы м серьезны м психологическим ударом стала см ерть А ртура Х эллам а в сентябре 1833 года. П оэт зам ы слил сборник стихов, д олж ны х увековечить пам ять друга. И, как мы знаем, стихи, вош едш ие в In M em oriam (1850), овеяны и деей проследить «странствия душ и». У пом януты й период бы л ом рачен ещ е одним обстоятельством . По завещ анию д ед а (1835 год) Т еннисон не получал ничего, не оставалось ни м алейш ей надеж ды н а независим ое финансовое полож ение. Н еудачи наклады вались н а об стоятельства личного х арактера - расстроенная помолвка, болезнь близких. Все это порож дало неуверенность в будущ ем, бесперспективность стремлений. Болезненное ож идание н овы х испы таний вы зы вало м ы сли о возм ож ном суициде. Л иш ь в ж енитьбе он усм атривает возм ож ность разорвать порочны й круг злобны х обстоятельств, но его неуверенность граничит с отчаянием. П о свидетельствам соврем енников в июле 1845 года Теннисон выглядел просто больным человеком. Теннисон
[... ] seemed much out of spirits and said that he could no longer bear to be knocked about the world, and that he must marry and find love or die... He complained much about growing old, and said he cared nothing for fame, and that his life was all thrown away for want of competence and retirement. Said that no one had been so much harassed by anxiety and troubled as himself4. Т еннисон посещ ает водолечебницы , пробует на себе все соврем енны е методы , дабы избавиться от депрессивного состояния. В конце 1847 года он обращ ается в клинику д о ктора Д ж ейм ся Галли (Dr. Jam es М. Gully) и проходит курс лечения в М алверне. Н уж но признать, что его лечащ ий врач действительно бы л специалистом , которы й задум ы вался над со стоянием особо од аренны х лю дей. Об этом свидетельствует его книга, озаглавленная L ectures on the M o ra l a n d P h ysica l A ttributes o f M en o f Genius a n d Talent.
К этом у слож н ом у периоду относится стихотворение The L otos-E aters (П раздны е м ечт ат ели, 1833) , на котором нам хотелось бы остановиться подробно. Д анное стихотворение - прим ер си н теза н арративны х приемов, реали заци и ориентальны х (экзотических) мотивов и образов, образец и зы сканной ри тм о-м елодической организации. П роизведение отличается ещ е и тем , что это прямая п ерекли чка со странствиям и легендарного У лисса. 4 А. С. С о 11 e у, op. cit., с. 53. 5 Менее удачно звучит название в переводе Г. Кружкова - «Лотофаги».
250 Андрей Гиривенко С ам а идея ух о д а от реальности в мир грёз созвучна драм атическом у периоду в творчестве поэта, п оэтом у вполне законом ерно возникает «земля обетованная», некий остров лотосов (lotos land), где всегд а длится вечер, и п олум рак становится вож деленны м , нагнетая атм осф еру и рреальности происходящ его. С оответственно, возникаю т ф антастические видения прекрасн ы х пейзаж ей. О собенно важ но понять, почем у м оряки не захотели плы ть дальш е, привлек ли и х только мир грёз. П риним ая реш ение остаться н авсегда на острове, они не только н авсегда избавляю тся от усталости и напряж ения (distress and w eariness), они с радостью предощ ущ аю т сладостны й тум ан грёз, упиваю тся расслабленны м состоянием (ибо сон - сладостны й бальзам, н ет р ад ости - лиш ь покой). К своем у изум лению они п остигаю т иное состояние, состояние из покоя и ум иротворения. Л ю ди окруж ены д ивной природой, где все гарм онично, но в этой гарм онии возникает зловещ ее напоминание о конечности индивидуального бытия:
Death is the end o f life; ah, why Should life all labour be?
В опрос ассоциативно возвращ ает к странствиям У ли сса и его сп утн и ков. С тихотворение разворачивается в двух планах: природном (п ейзаж ном), которы й собственно и определяет реш ение моряков, и м оральн о -этическом. Реш ение н авсегда остаться на зем ле лотосов они объясняю т тем, что мир, покинуты й ими, изм енился, стал другим , что близкие могут не понять и не принять их (это - сам ая горькая трагедия д ля странников). Здесь же, в мире покоя и благолепия, каж ды й волен н айти успокоение и реализовать праздны е желания. А тм осф ера, где они находят мир и о т дохновение, не м ож ет быть предана:
What is it that will last?
All things are taken from us, and become Portions and parcels o f the dreadful past.
Д ж ейм с К инсед так ком м ентирует эти строки: Дело не в том, что прельстительное прошлое стало пугающим; время охранительное сменилось временем истекающим. Трансформация локализуется в главной идее поэзии Теннисона: представлена игра, построенная на конфликте комического и горькой иронии»6. И щ ут ж е м оряки даж е не успокоения, но иллю зии успокоения (ибо на острове всегд а полум рак, и сознание находится в п редверии сна). Земля
казалась всегд а однообразной. Слово seem ed н астраивает на то, что они сознательно обм ан ы ваю т себя, пы таясь подняться до некого нового уровня поним ания происходящ его: то, что каж ется, не есть то, что реально:
And deep - asleep he seemed, yet all awake.
Это новое состояние воплощ ает не только общ ую усталость, но постоянное присутствие ностальгии. К огда м оряки пою т, они вспом инаю т прош лое, свое безм ятеж ное детство, ж енитьбу, тоскую щ и х ж ен, оси ро тевш и х детей. И Теннисон возвращ ает нас к мы сли о том. что забвение - это скорее западня, чем спасение от бед и треволнений. О бразная архитектони ка стихотворения подкреп лена ритм о-м елоди- ч еской организацией: оно откры вается спенсеровой строф ой и заверш ается александрийской. О снова зам ы сла - вы строить м орально-этический контекст, в котором центральной является п роблем а самоопределения, м оральная и социальная д и лем а (не предполагаю щ ая реш ения). Реш ение найти нельзя, зато через апелляцию к чувствам, м ож но вы звать том и тельное напряж ение и понять запутанность конфликта. П озиция моряков понятна, но мы противим ся ей: попы тки обособиться и отстраниться от реальности чреваты , следовательно, рож дается отторж ение от м и ра грёз. А втор уравн овеш и вает баланс на грани добро-зло, на грани принятие (sym pathy) - осуж дение (Judgment). Д ругая важ ная параллель - д иссон и рую щ ее сочетания ж елания уединиться и объединиться одноврем енно, что порож дает новые сом нения и не н есет никакого конструктивного реш ения. К ак нам представляется, в этом такж е проявилась попы тка Т еннисона разглядеть суть иррациональности, мотивы которой будут возникать постоянно в таких м асш табн ы х п роизведениях как In M em oriam и поэме М од. Связь ж е Т еннисона с тради ци ей обращ ений к ан тичности такж е значительна, как и стрем ление по-своем у отобразить страдания б есп окой ного творческого сознания.
