Людмила Мних
Власть и судьба в символике
чисел Анны Ахматовой
Acta Universitatis Lodziensis. Folia Litteraria Rossica 1, 139-145
1999
F O L IA L IT T E R A R IA RO SSIC A 1, 1999 Л Ю Д М И Л А М Н И Х (Донецк) ВЛ А С ТЬ И С У Д ЬБ А В С И М В О Л И К Е Ч И С Е Л А Н Н Ы А Х М А ТО В О Й И встр ети ть я б ы л а го то в а М оей суд ьб ы д ев яты й вал А н н а А х м ато в а Ч исловы е сим волы представляю т собой одну из сам ы х древних ф орм „сим волизации” человеком окруж аю щ его м ира, и придание миру п о ср ед с тво м так о й си м во л и зац и и , с одн ой сто р о н ы , га р м о н и и и цикличности, а с другой стороны, смысла. Отсю да становится понятным пристальное внимание исследователей к символике чисел в культуре и, соответственно, к текстам, репрезентирую щ им данную культуру1. В русской поэзии X X века наблю дается двоякого р ода внимание к числовой сим волике. Э т о , во-первы х, об р ащ ен и е к си м воли ке традиционны х и ключевых для европейской культуры чисел (один, три, четыре, семь, девять, двенадцать); а во-вторы х, обращ ение к образу числа как такового, когда перед читателем предстает абстрактны й сим вол (число или числа вообщ е), и идея гарм онии м ира и см ы сла в так о м сим воле имеет явно античную (пифагорейскую ) традицию . Второй аспект ярко проявился в поэзии сим волистов (см. стихотворения Халдейский паст ух В. Брюсова), в стихах В. Хлебникова {Числа), М. Воло ш ина; к этой традиции следует отнести и хрестом атийны й о б р аз числа в стихотворении Н. Гум илева Слово·.
1 И нтересн а d это м плане м онограф и я: C. B u t l e r , N um ber Sym bolism . Ideas and
Forms in English Literature, L o n d o n 1970. О б идейно-эстетическом м н о го о б р ази и числовы х
си м волов см. словарн ы е с татьи Числа (L iczby) в: М ифы пародов мира: Энциклопедия в 2-х
т ом ах, т. 2, М осква 1992, а в то р с татьи - В. Н . Т оп оров; D . F o r s t n e r , Ś w ia t sym boliki chrześcijańskiej, W arszaw a 1990; W. K o p a l i ń s k i , Słow nik sy m b o li, W arszaw a 1990;
M. L u r k e r , Słow nik obrazów i sym boli biblijnych, Po znań 1989. [139]
140 Л ю д м и л а М них П о т о м у что все оттенки см ы сла У м н о е число п ередает2. О тм ечу, что си м во л и ка кон кретны х чисел м о ж е т бы ть интерпретирована в ключе разны х традиций: ведь такие числа, как „о д и н ” , „ т р и ” , „ч еты р е” , „ с е м ь ” , „ д в е н а д ц а т ь ” я в л я ю т с я основополагаю щ им и сим волами во многих культурах. О тсю да понятно, что то л ько т а интерпретация, к оторая учиты вает возм ож ны е и явные поэтические контексты сим вола, м ож ет претен д овать н а откры ти е истинного идейно-художественного см ы сла числового си м вола3. В русской культуре XX века числовая сим волика проявилась в русле нескольких традиций: 1) христианская (А. Блок, А. Белый), 2) античная (В. Брю сов, И. Анненский), 3) фольклорно-язы ческая (С. Есенин, М . Ц ветаева, В. М аяковский), 4) иудейская, частично к аб б ал и сти ческая (О. М а н д е л ь ш т а м , Б. П астернак), 5) восточная (отдельные стихи Н . Гум илева, К. Б альм он та). Д о б авл ю , что контекст отдельного стихотворения, и - особенно - контекст всего творчества поэта позволяет говорить о „совм ещ ении” нескольких традиций в символике чисел. П ри это м чаще всего в русской поэзии совмещ ается христианская и ф ольклорно-язы ческая традиции в аспекте числовой символики4. В д а н н о м сообщ ении я о стан о вл ю сь на н е к о то р ы х идейно- -художественных смыслах числовой символики в поэзии А нны А хматовой, которы е непосредственно связаны с проблем ой творческой судьбы и государственной власти. И сследователи творчества А. А хм атовой отм ечаю т ее сознательную ориентацию на числовую символику, при это м чаще всего констатируется связь чисел в поэзии А хм атовой с проблем ой времени5. Д у м аю , однако, 2 Ц и т. по: Русская поэзия начала X X века, М о сква 1988, с. 169. 3 П о п у тн о отм ечу, что од н о и т о же число в разн ы х культурах и в р азн ы х культурны х тр ад и ц иях м ож ет им еть кард и н альн о п р оти воп олож ны й см ы сл. Т ак, в христианской тр ад и ц и и „ ш е с т ь ” - это ап окали п ти ческое число зв ер я -А н ти х р и ста, а в ки тай ско й тр ад и ц ии - это свящ енное судьбоносное число, ко то р о е си м во л и зи р у ет га р м о н и ю м ира, что видно в классическом п амятнике китайской л и терат у р ы и ф илософ и и - Д ж оуской книге перемен. * П о д р о б н о о разн ы х культурны х тр ад и ц иях числовой си м воли ки в русской поэзии, а равн ой м ере как и о разны х уровнях ц елостности худож ественного произведения, на к о т о р ы х соо тв етств ен н о п р оявл яется с и м в ол и ка чисел (ко м п о зи ц и о н н ы й , о б р а зн ы й и пространственно-врем енной) см. в м о ей статье Ч исловая символика в русской поэзии X X века (в печати). 5 С м ., наприм ер, статью В. Н. Т о п о р о в а о м ен ологи и и н ум ер о л о ги и в поэтике А н н ы А х м ато в о й в сб. Анна А хм а т о ва и р усска я культ ура начала X X века (М осква 1989).
что в художественном мире А. А хм атовой глубинные см ы слы числовой символики гораздо богаче временных ориентаций. Наверное, сам ое реш ительное поэтическое кредо, представляю щ ее сознательную ориентацию Анны А хматовой на символику чисел, заявлено в четверостиш ии, которое откры вает цикл Северных элегий·. И х будет семь - а т а к решила, П ора псиы ты вать судьбу. И п ервая уж соверш ила С вой путь к п о зо р н о м у столбу6. С вязь числа семь с судьбой поэта видится в контексте творчества и биограф ии А . А х м ато во й неоднозначной. Ц и кл Северные элегии полностью не м о г быть напечатанным при жизни А хм атовой, „С ед ьм ая” элегия представляла собой прям ую инвективу то та ли та р н о м у режиму. В та к о м контексте судьба А х м ато во й п р ед стал а как судьба п о эта противопоставивш его себя том у общ еству, которое тр ави л о его, „как убитого зв е р я” (см. стихотворение Вы меня, как убит ого зверя). Вместе с тем , сим волика числа семь как числа сакрального (библейского) позволяет интерпретировать судьбу п оэта в концепции А хм атовой как судьбу священную. „ С ем ь” является не просто испы танием судьбы , но и подтверждением сопричастности к священной истории. Отмечу попутно, что в христианской традиции число семь приобрело не только узко сакральную , но и экзистенциально-историческую символику. Вспомним, что А вгустин Блаж енны й определил семь периодов мировой истории, при это м седьмой период он связы вал с будущ им концом света7. С другой стороны , „сем ь” - это клятвенное число, на что очень точно указы вает контекст Библии: А ви м елех же с казал А враам у: на что здесь сип семь апш ц, к о т о ры х т ы п оставил особо? О н сказал: семь ап ш ц сих в о зь м и о т руки м оей, чтоб оно бы ли мне свидетельством , что я вы ко п ал эт о т колод езь (Бы тие 21, 29-30). А хм атова, конечно же, прекрасно ориентировалась в библейской сим волике, и с ак р ал ьн о е число сем ь п ри сутств ует, скаж ем , в стихотворении Рахиль из ее цикла Библейские ст ихи. Э пиграф из Библии: „ И служил И аков за Рахиль семь л ет” , а в тексте: И о н согласился з а деву служ ить С ем ь л е т пастухом у Л аван а. Рахиль! Д л я т о го , кто во в л асти твоей, С ем ь л е т - словн о сем ь ослепительны х дней. 6 Здесь и д алее тексты А. А хм атовой цитирую по изданию : А. А х м а т о в а , Сочинения в 2-х т о м а х, т . 1, М о сква 1991. 7 См. об этом : В. Б ы ч к о в , Э стет ика Август ина Блаж еш ю го, М оскв а 1989.
142 Л ю д м и л а М них В ком п ози ц и и цикла С еверны х элегий (цикл со с т о и т из семи стихотворений) число семь значимо такж е и как некая космически- -универсальная константа. В течение семи дней Б о г созд авал мир, и А х м ато в а как бы п овторяет э т о т сакральн ы й акт. О тм ечу, что в первой элегии {Предыстория) встречаю тся и прям ы е аллю зии на начало Книги Бы тия, повествующ ее о сотворении мира: С тран у зн об и т, а ом ский каторж ан и н Все понял и на всем п оставил крест. В от он сейчас перем еш ает все И сам н а д иервозданным беспорядком, К ак некий дух, взнесется. „П ервозданны й беспорядок” и взнесенный (витаю щ ий) над ним дух явно нап ом ин аю т акт творения Вселенной из Библии: В начале с о тв о р и л Б о г небо и зем л ю . Зем ля же б ы л а б езви д н а и пуста, и т ь м а над бездною ; и Д ух Б ож и й носился н ад водою (Бы тие I, 1-2). Н о в отличие от мира, сотворенного Б огом , которы й „х о р о ш ” , мир, представленный А хм атовой в Северных элеги ях, трагически-ужасный. Э т о т ужас усиливается лей тм оти вом страха, о б р азо м „суровой эпохи” , которая, „как реку”, повернула поэта, и особенно картиной тоталитарного реж им а в седьмой элегии. А налогичная „стр аш н ая” сим волика семерки проявилась и в д ругом стихотворении А хматовой, тоже ориентированном на библейские образы („горящ ий куст” - сим вол Б о га при встрече с М оисеем): Н о п ам ять о тебе, как т о т горящ и й куст, Все страшные семь л ет м не путь м о й освещ ает. Отмечу, что число семь является и апокалиптическим числом: И увидел я иное знам ение на небе, великое и чудное - семь Ангелов, и м ею щ и х семь последних язв, ко то р ы м и оканчивалась я рость Б о ж и я (А покалипсис 15, I), И услы ш ал я из х р а м а гром ки й голос, го вар ящ и й семи Ангелам: и дите и вы лейте семь чаш гнева Божпн на зем лю (А покалипсис 16, I). В приведенных библейских цитатах число семь является сим волом апокалиптического конца мира, времени „гнева Бож и я” . А изображенное в Северных элегиях время - это тож е апокалипсис. В поэзии А хм атовой апокалиптические м отивы усилились в Реквиеме (см. семантику заглавия цикла - реквием), но если Реквием представлял апокалипсис одной стр ан ы с ее т о т а л и т а р н ы м р еж и м о м , т о Северные элегии — это произведение о трагической судьбе м ировой истории в X X веке.
Т аким образом , сим волика числа семь в Северных элеги я х откры вает апокали п ти ческую перспективу и личной судьбы А х м а т о в о й и государственной власти в сакральном измерении. К стати, в иных семантических изм ерениях числовая си м воли ка семерки прояви лась в ряде других стихотворений А хм атовой, в циклах Семь ст ихотворений, Седьмая книга. В поэтике Анны А хм атовой зам етно и традиционное обращ ение к глуб инной си м воли ке чисел три и четы ре. С и м в о л и к а тр о й ки в стихах А х м а т о в о й о р и ен ти р о ван а в о сн о в н о м на х ри сти ан ски е и ф о л ьк л о р н ы е тр ад иц и и . О дин из сам ы х устойчивы х сю ж е то о б р азу ю щ и х м о т и в о в руссково ф о л ьк л о р а - „ т р о й к у ” в стр ечаем и у А хм атовой: а) „Три раза п ы тать п риходила” [М уза - Л. М.]; б) „П ервы й признак - странное веселье [...] Т олько третий — самый настоящий” и т. п. Н о чащ е всего си м во л и ка тр о й ки у А х м а т о в о й о т р а ж а е т сакр ал ьн о -х р и сти ан ску ю тр ад и ц и ю , и су д ьб а ли рической героини, т а к и м о б р а з о м , „вы св ечи вается” в аспекте см ы сл о в и сем ан ти ки х ри сти ан ского учения о Т р о и ц е и х ри сти ан ской с и м во л и к и числа „ тр и ” : а) „А нгел, три год а хранивш ий м ен я...” б) „Е сть тр и эпохи у воспом инаний...” и т. п. И сслед ователи о тм ечаю т принципиальную разницу в сим волике чисел „тр и ” и „четы ре” , к оторая состоит в то м , что, как правило, четыре является сим волом статической целостности, в то врем я как т р и - си м во л д и нам ической ц ел о стн о сти 8; сем антически п о это м у тр о й ка свя зан а со врем енем , а четверка с п р о стр ан ст в о м (четы ре с т о р о н ы света). О риентации н а п о д о б н у ю тр ад и ц и ю чи словой си м воли ки м ы в стр ечаем у А х м а т о в о й , при э т о м числа си м волизирую т прежде всего трагичность судьбы лирической героини. Так, в стихотворении По неделе ни слова ни с кем не скаж у сим вол „ч еты р ех п р и м е т с тр ан ы ” как бы „ р а с к а л ы в а е т с я ” на д в е части („ тр и ” плю с „о д и н ”): И н азв ал мне четы ре п р и м еты страны , Г де м ы встрети ться сн ова долж ны : М оре, круглая бухта, высокий м аяк, И всего непрем енней - полы нь... И как ж изнь началась, пусть и кончится так. Я сказал а, что зн аю : аминь! 8 С м . с татью Числа В. Н . Т о п о р о в а во в т о р о м то м е М иф ов народов мира.
144 Л ю д м и л а М них Ч еты ре приметы , предвестники будущей судьбы лирической героини, долж ны вроде бы о траж ать что-то стабильное, законченное, конкретное (как традиционная точка пересечения четырех сторон света), но эти п риметы разделены, и даж е „хронотопически” они соверш енно разные: „м оре, круглая бухта, высокий м а як ” - это достаточно конкретное описание м еста, в т о врем я как полы нь, с одн ой сторон ы н евоз м ож на в это м „м о р ско м ” месте, а с другой - именно она, четвертая примета, явл я ется осн овн ы м си м в о л о м го р ьк о й су д ьб ы героини стихотворения. Особую роль в поэтике А нны А хм атовой и грает роковое число „тр и н ад ц а ть” : Вы м еля, как у б и того зверя, Н а кровавы й п од ы м ете крю к, Ч т о б , хихикая и не веря, И н озем ц ы б роди ли вокруг И писали в почтенных газетах, Ч то м о й д а р несравненно угас, Ч т о б ы ла я п о этом в поэтах, Н о м о й иробнл тринадцаты й час Ч т о н ам разлука? - Л ихая забава, Б еды скучаю т без нас. Спьяну ли в валится в горницу слава, Б ьет л я тринадцатый час? С вое вр ем я А х м а т о в а и зо б р а ж ае т к а к п р о к л я т о е вр ем я - „тринад цаты й час” (ср. фольклорную интерпретацию три н адц ати как чертовой дю жины), это роковой запредел, после кото р о го („пробил тринадцаты й час”) наступает конец судьбы и конец м ира. Н а другом полю се символики тринадцати - культурны й контекст 1913 года. Тоже рубеж , собственно т о т п о р о г, з а к о то р ы м н ачали сь к а та к л и зм ы . О тмеченный м отив очень часто посещ ает п ам ять поэта: „красавица т р и н ад ц ат о го го д а ” (стихотворение Тень), „г о л о с из тр и н ад ц ато го го д а” в стихотворении Опять приходит полонез Шопена, стихотворение Тринадцать строчек, Петербург в 1913 году, наконец, — это оді н из ц ен тральн ы х м о ти в о в П оэм ы без героя. Т р агед и я, п р о и зо ш е *.щая в 1913 году, как бы возвращ ается в судьбу А хм атовой , а бед< гвия советской эпохи постоянно н апом инаю т о ней, и „три н ад цаты й го д ” превращ ается в личной судьбе А хм атовой в „тринад цаты й час” . Вот, на м ой взгл яд , основны е аспекты заявлен н ой м н о й тем ы . А х м ато ва ж ила в страш ную эпоху истории своей страны , и то, что соверш алось в социалистическом то та ли та р н о м общ естве стал о частью ее личной судьбы . П оэтом у в числовой символике А нны А хм атовой отразилась трагедия власти сквозь призму ее личной жизни.
Ludm ila M nich
W ŁA D ZA I L O S W S Y M B O L IC E L IC Z B AN N Y A C H M A T O W E J Niniejsze opracow anie przybliża problem symboliki liczb w języku poetyckim A. Achm alow ej. W kontekście losu p o etki szczególnego znaczenia n ab ierają w jej tw órczości liczby 3, 4, 7, 13. Ich sym bolikę determ in u ją w znacznej m ierze tradycje chrześcijańskie, ludyczne o ra z tragiczne osobiste dośw iadczenia A chm atow ej i pokolenia, d o k tó rego należała.
